- Да. А… за что тогда?.. – в глазах молодого человека плескалось столько робкой надежды, что Сабир улыбнулся, любуясь им.
- За глаза, в которых отражаются все твои мысли и чувства. За храбрость, с которой ты встретил выпавшие на твою долю испытания, за душу, которую не испоганить и не загрязнить никакому Ричарду, потому что ты самое светлое и нежное существо на свете. Габриель, мой ангел. Я мог бы доказать тебе прямо сейчас свою любовь, ведь телом невозможно солгать, но боюсь, что тебе не понравится давать подобное представление для двух десятков зрителей.
Потянувшийся было за поцелуем Габриель испуганно отпрянул от мужчины, оглядываясь, а Сабир вдруг рассмеялся так весело, что спугнул парочку чаек, примостившихся на берегу недалеко от них.
- На берегу никого нет, зато, я уверен, что сейчас все слуги в доме припали к окнам и наблюдают за нами. Они тоже любят тебя, Габриель. И переживают, так же, как и я. Ты теперь наш, и никакое прошлое не сможет этого изменить, а если ты захочешь выговориться и рассказать мне что-то из своего прошлого, я охотно выслушаю тебя. И будь уверен, ни словом, ни делом я не попрекну тебя за то, над чем ты не властен. Так же, как и ты никогда не сделаешь подобного по отношению ко мне. Это и есть любовь. Вернее, одно из ее проявлений. Оно называется - доверие.
Той ночью Сабир долго и упорно доказывал свою любовь, а когда они утомленные лежали рядом, Габриель заговорил. Он пересказывал Сабиру всю свою жизнь, ничего не утаивая и не скрывая, а когда закончил говорить, замер, прижавшись к его груди, словно боясь услышать что-то плохое в свой адрес. Сабир же только погладил его по голове, поцеловал в лоб и начал рассказывать о своем детстве. Особенно подчеркивая некоторые моменты, нелицеприятные, о которых никогда не рассказывал даже отцу.
Слушая о том, как маленький Сабир, после просмотра какого-то фильма, пробовал себя в роли форточника, забравшись через окно в кабинет отца и обчистив карманы забытого им на стуле пиджака, за что ему потом крепко влетело от матери, все же сохранившей тот случай в секрете от отца, Габриель тихо улыбался. Потом Сабир остановился на том времени, когда наркотики и алкоголь заняли центральное место в его жизни, и несколько раз он оказывался буквально на краю. Тогда Габриель взял его за руку, крепко сжав ладонь мужчины пальцами, словно стараясь передать ему частичку своих сил, а в ответ получил ласковый поцелуй в макушку. А еще Сабир рассказывал ему о том, какие у него планы на будущее, и спрашивал мнение своего супруга на этот счет.
Именно этот разговор и убедил Габриеля в том, что ему нечего опасаться. Сабир – именно тот человек, который никогда не оставит его, потому что он действительно любит.
Утро для Сабира началось с нежного поцелуя и шепота:
- Доброе утро, любимый.
Последние годы этот поцелуй и слова стали их обычным утренним приветствием, но никогда еще Сабир так им не радовался. Потом они завтракали, угощая друг друга всякими вкусностями, после чего Сабир повез супруга на свой конезавод, но не смотреть лошадей, как думал Габриель вначале, а чтобы тот мог встретиться со своими страхами с глазу на глаз.
Когда Габриель понял, кто сидит в подвале под административным зданием конезавода, пристегнутый наручниками к столбу, он едва не выбежал прочь с криком ужаса. Только присутствие супруга заставило Габриеля совладать со своим страхом и подойти к Ричарду. Мужчина был одет в комбинезон кого-то из конюхов, двухдневная щетина только добавляла неопрятности, частично скрывая синяк, «подарок» Сабира, да и ванну Ричарду не мешало бы принять. Однако стоило Габриелю переступить порог помещения, где содержался узник, как тот встрепенулся.
- Габриель, я люблю тебя.
Габриеля передернуло от звуков этого голоса, но присутствие супруга за спиной вселяло в него уверенность в будущем и добавляло смелости.
- Зато я тебя – нет. Перегорело, наверное.
- Почему? Потому что он богаче меня? Я за эти три года заработал двадцать шесть миллионов. К тому же я тоже могу жениться на тебе. Он сказал, - кивок в сторону Сабира, - что именно тебе решать с кем из нас остаться. Я сделаю для тебя все, что пожелаешь. Любой каприз. Абсолютно любой.
- Любой? Тогда уйди из моей жизни. Ты спал со мной два года, но так и не понял, что не деньги держали меня рядом с тобой. Я тебя любил, а вот ты меня – нет. Ты ни разу не интересовался, чего хочу я, когда брал на свое ложе. Да, я не стану отрицать, что получал удовольствие, но твои игры пугали меня тогда, теперь же… прости, но я не смогу смотреть на тебя без содрогания. Даже найдя меня через четыре года, ты первым делом попытался изнасиловать меня, прикрутив к кровати. Такое я не в силах забыть и простить. Прощай и… спасибо тебе за все, что ты сделал для меня. Я постараюсь, чтобы со временем хорошие воспоминания вытеснили плохие.
Большего Габриель не мог обещать. Кивнув Ричарду на прощание, он вышел на воздух, чувствуя, как легкая тошнота подкатывает к горлу.
- Габриель, ты побледнел, - через мгновение Сабир был рядом, поддерживая его под локоть. – Тебе плохо?
- Нет, все нормально. Переволновался чуть-чуть. Что с ним теперь будет?
- Все, что захочешь ты. Он может исчезнуть навсегда, и никто никогда не найдет его тела. Может отправиться в тюрьму за похищение и насилие, там-то его точно отучат от замашек властителя мира. А может улететь домой, целым и невредимым.
Недолго подумав, Габриель кивнул:
- Последнее.
- В этом я не сомневался, любимый. Однако нам в твоем родном городе, да и в стране тоже, лучше не появляться. Иначе мне тоже грозит тюрьма за похищение.
- Значит, не появимся, мне там больше нечего делать, а ресторан, - Габриель пожал плечами, - может, продам его кому-нибудь или подарю. Посмотрим. Поехали лучше домой.
Вместо эпилога
Габриель, надеюсь, ты все же прочтешь мое письмо, а не выкинешь его сразу в мусорную корзину. Я знаю, что тебе будет очень трудно понять и простить меня, но знаю так же, если ты обещал это сделать, то непременно сделаешь. Пусть не сразу, а через несколько лет, но это дарит мне надежду на лучшее.
Я не буду оправдываться перед тобой, но не потому, что не хочу, а потому что понимаю – это бесполезно. Только сейчас я понимаю, каким самовлюбленным эгоистом был все эти годы. Тем ценнее для меня дар твоего милосердия. Твоего и Сабира. Скажу честно, если бы мы с ним поменялись местами, я ни за что не отпустил бы его живым. Это был очень великодушный поступок с вашей стороны, и будь я проклят, если отвечу на него черной неблагодарностью. Вы можете не опасаться преследования полиции, я обо всем позаботился, хотя и сомневаюсь, что в ближайшие лет десять ты захочешь вернуться в наш город.
Габриель, я всегда буду помнить тебя и надеюсь, что однажды ты сможешь встретиться со мной и, если не назвать своим другом, то хотя бы взглянуть в мои глаза без страха.
Всегда твой, Ричард Фартт.
Конец.