- Заметано, дгужище!
Они сразу оживились, засобирались. Я хлопнул в ладоши.
- Так, вообще-то сейчас еще есть время немного поработать, а?
- Ну, да, конечно! Погаботаем еще, только совсем немного, окей?
Петрович с недовольным видом пошел к себе на склад, пробурчав в дверях:
- Шефа нет, так чего нам тут торчать, не понимаю…
Серый ухмыльнулся, а я углубился в отчеты. И кто придумал эти праздники среди недели?
Полшестого оба с нетерпением сидели и вполголоса о чем-то шептались, ожидая часа икс.
- Ну ладно вам, - не выдержал я. – Алевтина только что ушла…
Оба вскочили:
- Ну и нам пора, да?
- Поехали? – сказал Петрович.
- И махнул гукой! – добавил Серый.
- Поехали, - вздохнул я. – Выходите, я вас догоню.
Я еще просмотрел почту, потом сохранил данные, выключил комп.
По дороге из офиса к проходной мне все не давало покоя видение про Ольгу. Неспроста же оно было? Может, надо просто позвонить ей, узнать как у нее дела? Сделаю это попозже, вечером, если опять не забуду. Мы, как это ни странно, до сих пор созваниваемся с ней изредка, никак она меня не отпустит. Или я ее…
Я вышел из проходной, перешел дорогу к аллее набережной. Серый и Петрович ожидали на лавочке, оживленно беседовали. Петрович мял между пальцев сигарету, с нетерпением ожидая момента, чтобы ее выкурить. Удивительно, что ни о чем не спорят, а сидят чуть ли не обнявшись и солидарно хают руководство завода за неправильное ведение хозяйства, за низкие зарплаты, за сокращения и ожидание новых перспективных заказов.
- Ну что, народ для разврата собрался? – провозгласил Петрович, когда увидел меня. – Выдвигаемся?
- Да, пошли, - сказал я. Они поднялись. – Только план такой: вы на проспекте свернете к магазину, закупите, что надо, а я в это время сгоняю в больницу к Глебу. Приду сразу к столу.
- Так может все вместе? – спросил Серый.
- Зачем всей толпой ходить! – сказал Петрович. – Вон начальник сходит, проведает, а нам потом расскажет. Правильно, Никита?
- Да. И к тому же всех туда точно не пустят. Я и сам по блату договорился.
- Я бы тоже мог по блату! – возразил Серый. – Ты же знаешь…
- Да помолчи ты, блатной нашелся! – отрезал Петрович и отвесил ему дружеского «леща».
С пруда тянуло бодрящей свежестью, ветер усиливался, холодало. Я накинул капюшон.
- Ну, что, ребята, пошли?
- Ну, неужели! – пробурчал Петрович и первый двинулся в сторону проспекта.
Серый пожал плечами, и мы пошли следом.
Поднявшись на проспект по длинной лестнице, мы разминулись. Серый и Петрович пошли в «Пятерочку», а я свернул направо к больнице, до которой по прямой было полкилометра.
Перед тем, как зайти в приемное отделение, я набрал Светку. Она уже ждала меня в холле, нервно перетаптываясь с ноги на ногу.
- Пошли, - без лишних слов сказала она, только увидев меня, и двинулась через дверь с надписью «только для персонала» по длинному коридору. Я заспешил за ней. Вопросов не задавал. Понимал, что дело плохо, но хотелось прежде самому увидеть все без ее комментариев. Что же ее так напугало?
И войдя в палату к Глебу, понял ее опасения прямо из дверей.
На первый взгляд в небольшой одноместной палате лежал не Глеб, а очень похожий на него человек. Веки опухшие и покрасневшие, тело периодически вздрагивает в конвульсиях. Когда подошел ближе, он, словно почувствовал меня и резко открыл глаза – красно-кровавые они слепо уставились в потолок, из горла послышался глухой рык, мощное тело напряглось, вены на шее и руках вздулись. В этот миг Светка за моей спиной вскрикнула, закрыла рот руками, отвернулась. Потом глаза Глеба закрылись, и он снова замер в умиротворенной и расслабленной позе.
- Кто это? – вырвалось у меня. Я тряхнул головой. – Господи, я имею в виду, что с ним? Что с ним такое?
- Это Глеб, Никита, - сказала тихо Света. – И я не знаю, что с ним. И никто не знает.
- Как так? Ты же видишь, что он не в порядке?