- Вижу…
- Его как будто избили! – кричал я, больше от испуга и непонимания. - После того, как отвезли в больницу! Он на дороге просто потерял сознание, но был нормальным! А сейчас посмотри на кого он похож! Посмотри на его глаза!
Света отшатнулась от меня к стене, прижалась, испуганно глядя на меня.
- Я знаю! – вскрикнула она. – Я видела его, когда привезли! Он был нормальным!
- И что? Его здесь что ли избили?
Она опустила глаза, тихо заплакала.
- Его никто не бил, Никита. Он сам…
- Что значит «сам»? – наступал я на нее. Света словно впечаталась в стену.
Я краем глаза заметил в ее взгляде что-то странное. Чтобы убедиться, протянул руку, приподнял ее подбородок, сказал, как можно спокойнее.
- Света, посмотри на меня, пожалуйста.
Она расслабилась, подчинилась.
И тут я увидел ее глаза. У нее не было зрачков. Просто белые, чистые, без зрачков глазные яблоки. Я даже не сразу поверил своим глазам. У нее что, какие-то модные бесцветные белые линзы? – возникла первая мысль.
- Что у тебя с глазами? – естественно спросил я.
Поднятые в удивлении брови не были наигранными.
- Ничего. А что?
Я смотрел в ее широко раскрытые испуганные глаза без зрачков и мысленно щипал себя, не веря в происходящее.
- У тебя нет зрачков! Ты знаешь об этом?
- Что? – удивление ее было искренним. – О чем ты? Что ты несешь? Да при чем здесь вообще я? – Она махнула рукой на Глеба. – Ты посмотри, что с ним! Это тебя не пугает?
- Вижу, - сказал я. – Но и вижу, что с тобой. С тобой тоже не все в порядке.
- Да о чем ты?
- Сходи и посмотри на свои глаза в зеркало.
- ?
- Просто сходи, ладно?
Света затопталась на месте, еще раз кинула взгляд на Глеба, но послушалась и вышла.
Я вспомнил вчерашнюю тетку в окошке приемного отделения. У нее ведь тоже было что-то с глазами. Это новое заболевание? Вирус какой-то новый?
Я снова подошел к Глебу. Наклонился к нему, осторожно прикоснулся к руке – теплой, обычной человеческой руке, тихо спросил:
- Глеб, дружище, ты меня слышишь?
В ответ мне было тихое, мерное дыхание. Никакой другой реакции. Я его ущипнул за предплечье – ноль эмоций.
- Что ж с тобой случилось-то? Что произошло?
В ответ – тишина и никакой реакции вообще. У него ведь тоже что-то с глазами. Но они не белые, как у Светки, и не черные, как у той тетки. Они совсем другие, да к тому же воспаленные, вспухшие. Почему такая разница? Они чем-то разным болеют? Господи, голова идет кругом!
Хлопнула дверь, в проеме появилась Света, подбежала ко мне, будто защищая своего друга от меня.
- У меня, Никита, с глазами все нормально, понял? – сказала она не глядя на меня. - А что ты скажешь про Глеба? Ты понимаешь, что с ним? Что у вас произошло на дороге?
Она повернулась ко мне, ожидая ответа. Я посмотрел в ее молочно-белые и какие-то пустые глаза. Пустые, безэмоциональные.
- Я не знаю, Света. – сказал я, повернулся к выходу. - Не знаю. Вообще сам не понимаю, что происходит.
И вышел из палаты.
В дверях бросил последний взгляд на Глеба и нависшую над ним Светку.
Это какой-то сюрреализм. И я стал его невольным участником.
По дороге к Петровичу, я пытался заглядывать в глаза всем встречным.
Идти было недалеко, и встречных было не так уж много, но за эти пятнадцать минут я пережил настоящий шок. Почти у каждого второго был слеповато-белый цвет глаз и только один попался с абсолютно черными, почти как у той тетки! Скорее всего, она была еще на начальном этапе заражения.
Я поднимался на этаж Петровича, не чувствуя под собой ног. И когда меня впустили в квартиру, ничего не слыша вокруг, я прошел в комнату и упал обессиленно в кресло.
Петрович и Серый словно не заметили меня, продолжая о чем-то спорить. Где-то из глубин сознания до меня стали доходить их слова.
- Это точно! – говорит Серый, - ты видишь так же, как и мыслишь!
Петрович прищурился.
- Что ты опять имеешь в виду, плюгавый?
- Ну, я же говогю, Никита, - обратился ко мне Серый, - тугой на все огганы!