- Мой дом! – махнул он рукой. - Это мой дом! – И с радостным вскриком побежал к дверям.
Все, у парня кукушка съехала.
Совсем.
Я вытер с лица капли дождя, постоял минуту у дверей подъезда, пока Серый с радостными воплями вбегал на свой этаж.
И только одна страшная мысль крутилась в голове: ведь это только начало. Начало чего-то большого и страшного. И болезнь эта будет только усугубляться.
В кармане зазвонил телефон. Я вздрогнул, достал трубку. На экране надпись «Маринка».
Блин, только ее сейчас не хватало!
- Ты где пропадаешь? – набросилась она.
- Нигде, у Петровича были, - ответил я и двинулся к дому. - Ну ты же знаешь у нас ритуал: каждый раз после получки мы собираемся у кого-нибудь дома и…
- Да знаю я! – перебила она. - Чего ты мне рассказываешь! Сейчас-то ты где?
- Я проводил до дома Серого и теперь сам иду домой.
- А что Серый до того нажрался, что до дома дойти не мог самостоятельно?
- Ну, что-то в этом роде, - ответил я, считая, что подробности ей знать не обязательно. - Он себя плохо почувствовал.
- Слушай, Ники, хватит надо мной постоянно прикалываться!
- А я и не прикалыва…
- В общем, хорош болтать! У меня батарейка садится. Я тебе, как обычно, звоню напомнить, что мы сегодня обещали с Катькой встретиться на дискотеке в парке, а потом идти в ночной клуб. Ты, как обычно, забыл?
- Да, вроде того, - лениво ответил я. Сейчас я меньше всего хочу видеть и Маринку и ее подружек.
- Вроде того? Ты что издеваешься? У нее же день рождения!
- Ну и что.
- Как ну и что? Мы должны поздравить ее.
- Почему «мы»? Она же твоя лучшая подруга, а не моя. Вот и поздравляй ее сама…
- Я что одна что ли должна быть? Я с тобой хочу! Что я одна буду делать?
- А я не хочу никуда идти! - ответил я.
Тут связь оборвалась. Наверное, батарейка у нее все же сдохла, с облегчением подумал я, кинул телефон в карман.
Через минуту он опять противно заверещал.
Ну уж нет, хватит, не хочу ни с кем разговаривать! Я не глядя выключил телефон. Пусть теперь звонят, кто бы там не был, сколько влезет.
У меня начала болеть голова. На всякий случай я потер глаза, проморгался. Нет, с ними вроде все нормально, хотя, как это определишь? И тут же достал телефон, включил камеру, навел на глаза, сделал снимок. Посмотрел и облегченно вздохнул – цвет глаз обычный. Потом усмехнулся, ведь Серый тоже никаких сам у себя изменений не увидел! Значит, и я у себя не увижу!
Черт!
Нет, это просто какой-то сюр.
Надо выпить, или я с катушек съеду. Тогда, может, и голова болеть перестанет.
Я свернул в ближайший киоск, постучал в окошко.
Из окна появилось опухшая злая небритая рожа.
- Чего надо?
По виду, он словно брат той тетки из больницы – черные злобные глаза, недовольство от одного обращения к нему, какое-то превосходство так и сквозит в этих людях. Ведь это я обратился к нему с просьбой – и не важно, бутылка пива или консультация о пациенте. Они будто бы берут власть надо тобой – дать-не дать, ответить-не ответить…
- Ты чего хотел-то? – снова задает вопрос рожа, свысока изучая меня. Вид, наверное, печальный: мокрый, жалкий, как бездомный попрошайка.
- Коньяка. Бутылку. – Говорю я.
Он ставит на прилавок армянский три звездочки.
Я показываю ему за спину.
- Нет, пять, вон ту.
Он что-то недовольно бормочет, меняет бутылку и издевательски добавляет:
- Оплата только наличными, терминал не работает!
Я сунул ему несколько купюр. Он порылся в коробочке, провозгласил:
- Мелочи на сдачу нет!
Я ухмыльнулся, взял бутылку и пошел. За спиной хлопнуло окошко.
От киоска до дома рукой подать, пару домой пройти.
Я заспешил поскорее с улицы, промок уже до нитки, да и желудок урчал от голода. Почти бегом покрыл расстояние до подъезда, ворвался внутрь, отряхивая куртку от сырости, вбежал на свой этаж. Открыл дверь ключом, тихо вошел в прихожую и прислушался. Похоже Маринки не было. Пошла к Катьке или Светке в больницу? Да какая разница. Нашим легче. Ее я сейчас точно видеть не хотел.