Слова-то какие трусливые. Жалкие какие–то словечки», - эта неожиданная, но очень простая и
убедительная мысль многое меняла.
Пожарные притащили и поставили рядом еще одни носилки. Спасатели громко кричали,
звали врача, как он понял. На носилках лежала пожилая женщина. Кровавая каша вместо живота.
Она из последних сил чуть слышно постанывала.
«Вот и убежал. Самолеты уже начали падать. А если бы он поднялся чуть выше? Метров на
50?»
Он снова оглянулся на ту женщину по соседству. Ухоженная дородная дама, лет 55,
примерно. Хорошо одета. «На кого она похожа?» Ответ на этот вопрос пришел сам собой и заставил
его вздрогнуть.
Женщина вдруг резко вскрикнула, дернулась всем телом, попытавшись подняться, и нелепо
завалилась на бок. И затихла. Никто не успел даже нагнуться. Только тогда появились врачи,
искусственное дыхание, адреналин в сердце….
«Обреченные. . Обреченные видеть Замысел и следовать ему. И всегда отвечать за слабых,
которые вокруг. Которые сами отвечают только за себя. Обреченные всегда делать то, что должно.
Просто делать. Не спрашивать и не рассчитывать. Вот и весь ответ на все загадки».
Он сел на носилки; снова вытер рукавом порванного пиджака лицо, только уже с силой,
словно убирая что-то, накрепко прилипшее к лицу.
«Путь к себе, говорите? Что ж, значит, тот офицер должен вернуться. Верный Пантелеич
снова выручил, подсказал дорогу…»
Он начал подниматься.
«Смешно. Господин Корнилов уверен, что играет красивую партию. Только перепутал свое
место и место Его. Это не шахматы… Нельзя… слабых искушать. И пытаться не следует».
Он встал, еле сдерживаясь, чтобы не закричать от боли, и поковылял к зданию аэропорта.
Из-за суматохи с безуспешными попытками реанимации на него никто не обратил внимания.
Санитары относили соседние носилки в сторону. Где уже стояли несколько, целиком накрытые
плотной черной пленкой.
Внутри терминала была паника. Сотни людей метались по закрытому помещению, как будто
там тоже произошла авария. Он потихоньку брел вперед, придерживаясь за стены.
Приоткрытая дверь. Staf only. Ключик в замке. Зашел внутрь, закрыл дверь изнутри.
Подошел к зеркалу. Не сразу узнал себя. И не только из-за поседевших висков и разбитой
губы. Умылся, приложил платок к расквашенной губе. Ссадина на лбу немного кровила. Кое-как
пригладил волосы.
«Спасибо тебе, тренер!» - пробормотал он. – «Успел сгруппироваться, обошелся малой
кровью». Усмехнулся тому, как точно подходило к моменту расхожее выражение.
Критически оглядел порванный пиджак (куртка, как и портфель, осталась на полке для
ручной клади в самолете), снял, проверил карманы. В одном из них нашлась кредитка First-Банка.
Он повертел ее в руках.
«Что ж, тем проще. Любен помогает, бескорыстно или нет – другой вопрос… воспользуемся
его помощью. Я иду».
Он сунул пиджак в урну и вышел в зал. Там продолжалась дикая кутерьма. Полицейские
пытались успокоить мечущихся, как куры пассажиров, деловито сновали медики. Он огляделся,
увидел то, что ему было нужно.
Прихрамывающий человек, хоть и в одной рубашке, с ссадиной на лбу и разбитой губой был
никому не интересен. Он прошел к банкомату со знакомым логотипом. Крупнейший российский банк
уже начал экспансию у братушек? Sorry, for technical reasons, the ATM is temporarily not working.
Сверху лежала цепочка, которая показалась знакомой. Он взял ее, потянул, понял, что она
закреплена на тыльной стороне шкафа. Секунду поколебавшись, залез туда рукой и достал
небольшой конверт. Разорвал.
В конверте находились Паспорт гражданина Российской Федерации и загранпаспорт. Он
пролистал бордовые книжечки. Не удивился, увидев свою фотографию. В документах значилось
«Фаддей Федорович Стариков».
Также там обнаружились Юлин медальон, кредитная карта Болгарского Инвестиционного
Банка и небольшая записка на плотной бумаге. Он прочитал:
«Как трагично, порой, звучит Его музыка, не правда ли? Тебе предстоит сделать выбор. Ты
можешь лететь либо в Москву, либо в любое место на земле. Деньги на карте – за гостиницу,
которую я, считай, у тебя купил. Если выберешь исчезнуть – забудь о существовании нас всех, и
тебя никто не тронет. Если нет, останешься обреченным навсегда».
С новой строки:
«Германа Корнилова в Италии звали Гера-падальщик».
Вместо подписи:
«Мы встретимся или очень скоро, или уже в следующий раз».
Еще к бумаге был прицеплен маленький кончик волчьего хвоста.
«Смайл бы еще нарисовал», - улыбнулся Фаддей. - «Не бьется у тебя, Любен, не бьется.