Уф, все-таки не заметили.
Что же в меня летело тогда? Я оглянулся. То, что бросили в воду, плавает чуть дальше — видимо легкое, отнесло течением. Подплыл, внимательно разглядел. Прозрачное, легкое, с дыркой с одного узкого конца. Бутылка — снова мелькнуло в голове. Из таких люди пьют воду… нет, чаще не воду, но жидкое.
Я развернулся, замахнулся для очередного рывка, открыл рот и… волна накрыла меня с головой, перевернула, сбила с ритма, лишила ориентации в пространстве. Рот и нос тут же заполнились водой. Выдохнуть не могу — нет воздуха, вдохнуть — наглотаться воды. Изо всех сил я стал загребать руками, широко, размашисто, судорожно. Наверх, к воздуху. В глазах из темноты проскакивают разноцветные искры, легкие готовы взорваться от напряжения. Быстрее, быстрее…
Водоворот уходит, я вынырнул сильно, быстро, стремительно, вылетев, как пробка на полкорпуса. Жадно хватил живительного прохладного воздуха. Легкие чуть не лопались от неожиданного счастья, я плюхнулся обратно в воду, но волна прошла, теперь спокойно держался на воде, лишь слегка двигая руками. Голова запрокинута, рот и глаза широко раскрыты, воздух не перестает гоняться легкими, словно не дышал две луны. Я жив, жив.
И силы куда-то чуть не пропали. Эта… глыба с человеками, бросающими в воду то, из чего пьют, чуть не потопила меня самого. И забрала столько сил, чтобы потом дать вновь, вновь выжить, выбраться, дойти. И я жив. И, значит, я дойду.
С этими людьми надо быть настороже. Всегда.
В душе снова загорелась уверенность. Я отыскал на синем небосводе те самые звезды. Две. Две звезды. Снова две.
Непроизвольно я зарычал, рот растянулся в довольной улыбке. Руки снова в замахе, движения четкие, сильные, горсти капель слетают с густых волос, оставляют на темной глади журчащие полукруги.
Полпути позади.
Рывок, толчок, нырок. Рывок, толчок… а перед глазами две звезды.
До берега немного. Десятка два замахов. Руки устали, но на последний рывок хватит.
Замах, еще замах.
И тут спину вонзается острое. Лопатки сводит, руки обвисают. Я чуть снова не погрузился в воду. Что же это такое? Я же почти доплыл до спасительного берега, где густой кустарник, размашистые деревья! Где моя родная стихия…
Что же это?
Голову чуть не со скрипом повернул и, перед тем как тяжелое усталое тело погрузилось под воду, словно злобный дух воды потянул за ноги, глаза, вспыхнувшие в отчаянии, наткнулись на другой взгляд. Далеко, на том высоком берегу.
Взгляд человека. Взгляд охотника…
Ник.
Мое сердце, до этого колотящееся в груди как молот, вдруг остановилось, провалилось с гулким хлопком куда-то в живот.
Он услышал меня! Он обернулся!
И его злобный горящий взгляд назвал меня человеком и… охотником.
И еще кое-что. Он считает нас, людей, монстрами, — в ужасе подумал я. вает сами собой в голове. лось на расстоянии в полруки от н
Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза. Его ярко-желтые, горящие и маленькие глазки блестели несколько мгновений в отражении встающей луны, словно две странные не видимые с Земли звездочки и… исчезли.
Зверь пропал из вида. Ушел под воду в каких-то двадцати-тридцати метрах от берега.
Глеб толкнул меня в бок, Дима что-то бормотал постоянно заикаясь, но я не отрывал взгляда от того места, где он только что был. Круги от его погружения уже стерлись набежавшим бризом. Вдали прогудел недавно прошедший теплоход. Сверху каркнула два раза какая-то ворона…
Глаза заслезись, но я боялся моргнуть.
Секунды тянулись, превращаясь в минуты…
Глеб и Дима стояли чуть в стороне, тихо перешептывались. Наконец поняли, что мешали мне. Смотреть, чувствовать, слышать.
А я еще пытался что-то увидеть, но бесполезно.
Прошла минута, за ней еще одна.
Он не появлялся.
Неужели утонул? Так просто. Мы бежим за ним, он убегает. Он прячется, скрывается так умело, как никто, пожалуй, на Земле, а потом просто… тонет в двадцати метрах от спасительного берега? Разве может такое быть?
— Может, — ответил я вслух. — Может. Хотя и не верится. Все может быть…
— Чего ты там бормочешь, Ник? — Глеб участливо положил тяжелую ладонь мне на плечо.
Я перестал смотреть, опустился на землю.
Слишком много времени прошло. Минут десять. Не может он так долго под водой находится. Как глупо. Как нелепо…
— Расскажи, что ты видел, — Глеб сел рядом.
Я вздохнул полной грудью — как легко, оказывается, по новой привычке погрузил ладони в песок, траву, колючки, камни.