— Как утонул? Уже? И что теперь?
— Да ничего, мама. Все! Кончилось! Так что ложись спокойно и спи. Завтра позвоню.
— Утонул… ну, ладно. Ты сам видел?
— Да, видел. Все, мама, пока. Отцу привет. И скажи, что приеду — закодирую его насовсем.
Отключил трубку, но она тут же снова задрожала в ладони.
— Ох уж эти мамы! — засмеялся Глеб.
— Да, мамы — они всегда мамы. Даже если дети сами уже мамы и папы.
На экране светилось «Запольский». Нажал «ответить».
— Ну что, Никита Алексеевич, скажете? Почему не докладываете? Не порядок.
— Я думал, что вам Дима уже все доложил…
— Да чего этот олух может мне доложить?! — закричал профессор так, что я отодвинул телефон от уха. Его голос гремел на всю машину. Я кинул взгляд на заднее сиденье. Дима покраснел и отвернулся к окну.
Я вздохнул — снова рассказывать о том, как утонул дикий человек. Доложил коротко и только сухие факты, профессору это нравится.
— Утонул… утонул, — чуть слышно пробормотал Запольский после моего рассказа, словно только что это узнал. О чем же тогда Дима ему говорил?
— Что дальше думаете? — спросил он после паузы.
— Мы едем домой, — ответил я, перебросил трубку в другую руку. — Сейчас темно, а трупы я не чувствую. Да и всплывет он не сразу, так что…
— Но ведь его все равно нужно найти, вы это понимаете? Если этого… утопленника колхозники обнаружат, что это будет? Тем более, вы же знаете, какая паника тут везде! Все уже знают об этом! И не о диком человеке, а именно о чудовище-людоеде! Только в десять кровожаднее.
— Я понимаю, профессор, но чем я теперь могу помочь? Я же говорю, что я его не ви…
— Да я понял! — прорычал Запольский, запыхтел недовольно в трубку, потом смягчился. — Что вы предлагаете?
— Предлагаю ночь отдохнуть, а с утра пораньше пусть менты прочесывают тот берег за Запольем. На том берегу болото, поселений никаких нет, поэтому и людей не должно быть, если только рыбаки на лодках. Кстати, и вам лодки надо будет где-то брать.
— Ясно, — вздохнул профессор. Я понял, что больше расспросов не будет. — Ладно, дальше я уже сам разберусь. Утро вечера мудренее. И это… спасибо вам. Хоть так…
В трубке поплыли короткие гудки.
Я опустил руки, посмотрел на два дребезжащих широких луча впереди на дороге, на проносящиеся в полумраке деревья.
Хоть так.
Усталость накрыла душным одеялом. Закрыл глаза, откинул голову на подголовник, вытянул ноги. И тут мне пришла визуализация про Артемку…
Как только большой дядя высадил его на краю деревни, тот сразу побежал к другу Мишке. Он был уверен, что гигантская обезьяна, или как его называл Никита — монстр, еще вернется к своему убежищу.
Он тихо перелез через забор, пробрался к Мишкиному окну.
На стук в стекло лицо Мишки появилось так быстро, что Артем в испуге спрятался.
Форточка распахнулась, в ней появился Мишка.
— Ты чего? — зашептал он.
Артем оглядел улицу — никого, повернулся к другу.
— Пошли в логово чудища! — сказал он так просто, будто они каждый день это делали.
— Куда?
— На Кудыкину гору, балда! — возмутился Артем. — В логово! Я тебе днем говорил о нем! Ну, куда я сейчас следопытов водил.
Мишка судорожно сглотнул, румянец сполз с щек.
— А он что… еще там?
— Сейчас нет.
— А эти… следопыты что сказали?
— Да ничего не сказали, — отмахнулся Артем. — Сказали мне идти быстро домой. Наверное, будут его искать. Или не будут. Короче, я не знаю.
— А чего тогда ходить?
— Так он же вернется! Он там спал, значит, это его убежище!
— Откуда ты знаешь?
— Знаю и все! Короче, ты что, зассал? — Артем пренебрежительно махнул на него рукой. — Я вообще один сегодня ходил, видел его вот как тебя сейчас!
— И что?
— И ничего! — он развел руки в стороны, мол, видишь — хоть бы что!
— Ха! Он-то тебя не видел, потому что спал! — Мишка с сомнением посмотрел на друга, побледнел еще больше. — А потом он проснулся — и корову у нас загрыз!
— Да это не он загрыз корову, балда! — сказал Артем. — Следопыты же говорили, ты чего не слыхал что ли?
— Я дома был.
— Ну, понятно. Так вот, я-то все слышал. Короче это не чудище было, а кто-то другой.
Они немного помолчали, думая каждый о своем.
— Слышь, Тёма, а чего это? — прошептал Мишка. — Другое что ли… чудище?
— Слушай, Михан, я тебе чего под окном буду все рассказывать? Вылезай, по дороге расскажу. А то скоро стемнеет.
Мишка тяжело вздохнул — не нравится ему все равно эта идея. Но и интересно, и трусом в глазах друга показаться не хочется. Делать нечего, дружба есть дружба.