Вся команда выгрузилась. Люди изумленно оглядывались, а собаки привычно рвали поводки, стремясь поскорее начать работать. Мы поздоровались со всеми по очереди, улыбнулись знакомым лицам — Лузину, Диме, Ивану.
— Вы нам сначала покажите, где он был, — сказал подошедший к нам офицер. — Чтобы собаки след могли взять.
— Надолго? — спросил я.
— Что «надолго»? — не понял офицер.
— Вы под ноги смотрели? Здесь же болото. Они у вас что, супернюхачи?
— Ну… — лейтенант пожал плечами. — А что теперь делать, попробуем.
— Тогда вот здесь, — сказал я и указал место, где недавно отдыхал дикий человек. Пролежал он здесь, видимо, несколько часов, потому что отчетливый свет его ауры даже сейчас еще проглядывал. Только вот дальше…
Собаки, что удивительно, след взяли.
— Вперед! За ними! — скомандовал Запольский, хотя никому его указания и не нужны были. Люди сами знали, что делать.
Мы пропустили команду вперед. Гуськом, след в след, они шли за кинологами, удаляясь в дремучие дебри.
Подошел профессор, наклонился ко мне.
— Вы знаете, где он? — спросил он, весь его командирский апломб исчез.
— Знаю, — ответил я.
Профессор приподнял брови, нервно сглотнул.
— Так чего же вы не говорите?! Может, и не надо этого ничего… если вы знаете.
— Может, и не надо.
— Так скажите! — нетерпеливо переминался он с ноги на ногу, готовый крикнуть удаляющимся «коммандос».
— Там, — сказал я и показал вглубь леса. — Он там. Я это точно знаю. Идет себе по этим же самым дебрям, хлюпает, падает. А еще он голодный и злой.
Глеб опять хихикнул в кулак, отошел в сторону. Запольский стоял с открытым ртом, непонимающе моргал, кинул взгляд на Глеба.
— Чего он смеется? Я не понимаю!
— Да они просто издеваются! — вставил подошедший Иван.
Глеб сдвинул брови, глядя на него, и Бабыкин спешно ретировался.
— Никита Алексеевич, что это значит!? — настаивал Запольский. — Вы… так вы знаете, где он, или нет?
— Пойдемте, профессор, — я взял его под руку, мы пошли следом за Глебом. — Теперь серьезно. Я знаю, что он где-то впереди. Точно знаю. Но он что-то такое делает, что я не вижу его следов, никаких. Вообще никаких. Только приблизительные координаты, направление движения и все.
— И что же? — Запольский был явно растерян. — Куда же мы идем? Что же делать?
— Попробуем довериться профессионалам, — кивнул я на впереди идущих. Уже слышалась брань, недовольные окрики, короткие и емкие матерные команды, лай собак.
— Я буду время от времени проверять… не знаю, как это сказать… сигналы что ли. Пусть будут сигналы. И, если что-то изменится, об этом вы узнаете первым.
— Да? Ну, тогда хорошо, — взгляд профессора смягчился.
— Я не меньше вашего хочу его найти, чтобы больше ничего не случилось… плохого.
— Это точно, — профессор оживился. — А то уже дети… ужас просто.
— Знаете, профессор, — сказал я. — Я проверил. Это не он.
— Что? Как? Вы точно знаете? — опять возбудился Запольский.
— Точно. Это волкопсы. Те самые собаки-волки. Они бродят по лесам, эти мутанты-неудачники, одичавшие собаки или полуволки, даже не знаю как их и назвать.
— Так вот оно что, — профессор остановился в задумчивости, провалился в канаву, но словно бы не заметил этого. — Вот, значит, какое чудовище видел тот мальчик.
— Да, чудовищ в наших лесах, оказывается, хватает. И творец им — сам человек.
Время шло. Мы тоже медленно, но верно двигались на север, пересекая речную петлю.
Через час наших блужданий по болотам и буеракам, земля поднялась, вода уступила место сухой почве, лес здесь больше стал походить на обычный. И мы пошли быстрее.
Сообщений не было, и я в очередной раз опустил руки на землю. Чувствовал его все явственней, все ближе. Мы на верном пути, зверь в ловушке, не рискнет он снова переплывать реку: там, на той стороне она шире в два раза, у него просто сил на это не хватит.
К обеду мы вышли на середину полуострова, устроили небольшой привал. Все от непривычной нагрузки и усталости валились с ног. Поиск осложнялся тем, что следы стали пропадать. Сначала исчезали куски по пять-десять метров, потом этот разрыв становился все больше и больше. И, чтобы искать вновь утерянный след, кинологам с собаками приходилось все дольше петлять из стороны в сторону.
И вот мы, пройдя две трети пути, встали. Собаки минут двадцать рыскали по лесу, за ними бегали взмыленные кинологи. Но тщетно. Все в недоумении: как так, были следы и вдруг исчезли?
Запольский с Бабыкиным сидели в сторонке, ассистент что-то яростно доказывал профессору, жестикулируя руками, строя гримасы. Профессор ничего не отвечал, лишь хмурился все больше и больше.