До вылета оставалось около двух часов, поэтому Кирсанов решил не нарушать давнюю традицию и взял курс на ту самую кофейню. "Нужно взбодрить голову... Норильск ещё не отпустил.. Чтоб это планирование.." – не мог успокоиться командир.
В связи с тем, что его компания недавно приобрела несколько новых бортов, руководством было принято решение в течение какого-то периода планировать экипажи таким образом, чтобы в кабине обязательно находился опытный и надёжный (не понятно, по какому критерию он выбирался, но, видимо, по мнению начальства) КВС (Командир воздушного судна, здесь и далее - КВС). На счёт "надёжных" у Кирсанова было очень много вопросов. У самого в эскадрильи было несколько экземпляров "эталонов надёжности", с которыми не то что летать, а даже в одной штурманской находиться не захочешь, не говоря уже о том, чтобы доверить их "надёжным" рукам управление новыми стальными птицами. Именно по этой причине, новый комэска и был выдернут из ночного Норильска (не самый лёгкий рейс, скажу я вам) без соблюдения нормы отдыха между полётами. Новые пополнения в компании всегда требуют жертв, как от начальства, так и от командного состава. "Вовремя же однако комэской назначили," – буркнул в сердцах Кирсанов.
Заказав традиционный латте с мятой и усевшись за свой любимый столик с видом на лётное поле, командир стал наблюдать за никогда не утихающей жизнью на перроне: служебные машины, как муравьи, носятся вдоль и поперёк огромного забетонированного пространства аэродрома, автобусы, доставляющие пассажиров от терминалов до крылатых "машин времени" и обратно, автомобили различных служб, спешащие успеть обслужить как новоприбывших, так и уже готовых к новым полётам крылатиков (они же воздушные суда, так и быть), техники, осматривающие самолёты, как доктора своих пациентов на приёме и ещё многое-многое, что продалжает оставаться сокрытым от посторонних глаз тех, кто не посвящён во все тонкости авиационной жизни. Вот это и есть настоящая жизнь – постоянное движение. Как же Кирсанову это нравилось. И, несмотря на уже относительно преклонный возраст (хотя сам он считал иначе), эта атмосфера не надоедала ему, а только с каждым разом всё больше и больше заряжала энергией и новыми силами. Это была любовь. Любовь к полётам, самолётам, к постоянным перемещениям, вечному движению, новым знаниям, целям и задачам. Это была любовь к Небу. Да, именно с большой буквы. Ещё когда Кирсанов был ребёнком, они с отцом – лётчиком-истребителем – всегда ездили в свободное от его службы время на аэродром и наблюдали за местной жизнью: за самолётами, грациозно рулящими на стоянку, или наоборот, готовыми к вылетам. Порой даже попадались винтокрылые машины, которые, как казалось тогда маленькому Кирсанову, не садились, а плюхались на полосу. Это были чудесные и, пожалуй, лучшие времена в его жизни. А когда отца не стало, уже взрослый Кирсанов, только что ставший вторым пилотом "Норд Скай", замкнулся в себе. Он очень тяжело переживал потерю отца, погибшего при исполнении воинской обязанности. Юрий Алексеевич Кирсанов, его отец, лётчик-истребитель высшего класса, получивший орден героя. Посмертно... Как же его не хватало. Даже сейчас, когда прошло уже столько времени.
Мощный рёв турбин заставил Кирсанова вернуться из череды болезненных воспоминаний в реальность: на глазах экипаж грузового ИЛа-76 МД дал четырём ПС-90А взлётный режим и самолёт пошёл на второй круг из-за внезапно выбежавшей на полосу лисицы. Небо над эродромом разразилось рёвом. "Мощная машина," – подумал про себя Кирсанов. До вылета оставалось полтора часа.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов