Володя мог бы и не рассказывать о результатах поиска, они читались на его отчаянно-безнадежном лице. Зато Бородину опять повезло. Он установил напарника Шанина и даже раздобыл в пединституте фотографию Доцента. Узнал и его домашний адрес. Что же касается тех, кто терял свои деньги или другие ценности при странных обстоятельствах, то и здесь были пусть небольшие, но успехи. Инженер, у которого из бумажника куда-то исчезло на полторы тысячи рублей чеков, с коими он ходил в магазин «Березка», среди пяти фотографий опознал в Доценте того «симпатичного молодого человека», ехавшего в троллейбусе рядом с ним в тот злосчастный день. Другой потерпевший хотя не опознал ни Циркача, ни Доцента, да и опознать не мог — он на фронте полностью потерял зрение, — но в беседе с Бородиным сказал, что, анализируя случившееся, он все больше и больше приходит к выводу, что деньги не потеряны, а кем-то похищены в дороге…
И несмотря на то что Григорию Тимофеевичу удалось повидаться лишь с немногими из числа тех, кто за последний месяц обращался в стол находок, имелись все основания полагать: на счету Циркача и Доцента Чарухина была не первой жертвой…
— Что будем делать завтра? — спросил Коваленко.
— То, что не успели сделать сегодня. Ты — искать Шанина и Доцента. Только советую поменять помощников и… костюм. В этом у тебя нерабочее состояние и угловатость в движениях. Мне так кажется… А я продолжу поиск тех, кто мог стать жертвой карманников. И с Зиной Рудановской хочется познакомиться поближе, хотя это сделать будет не легко.
За два года работы в угрозыске Коваленко не раз убеждался в сложности той обстановки, в которой приходилось действовать. И только тот, кто не знал специфики их службы, мог представлять себе ее легкой. Поэтому и ему, Владимиру Коваленко, и другим, входящим в группу майора Кузякина, было обидно, когда на оперативных совещаниях у генерала или в его приказах чаще отмечались те, кто задержал «особо опасных», «вооруженную группу» и тому подобных преступников, а вот о них почему-то ни спецдонесений в Москву, ни представлений к наградам почти не пишут. Не жалуют их и писатели, фильмов тоже о них не снимают. В общем, считают эти дела мелочью, семечками. А между тем карманный вор сколько горя людям принесет. Да и поймать его порой труднее, чем убийцу.
Но тут же Владимир вспомнил свой знак «Отличник милиции»: начальство их тоже не забывает. Вспомнил, с каким вниманием отнеслись к нему на бюро райкома. Он не только запомнил слова, но и ту интонацию, с которой произнес первый секретарь: «Вам, товарищ Коваленко, теперь как коммунисту нужно показывать пример»… Об этом и сам Владимир не раз думал еще раньше, когда родилась мысль о вступлении в партию. Да, нужно. Но как? А если учесть, что всю среду и весь четверг Коваленко и его новые помощники прокатались вхолостую, то нетрудно представить, с каким настроением он докладывал об этом вечером Григорию Тимофеевичу. Узнав от Бородина, что им точно установлен адрес Зины, которой, по полученным сведениям, попадает часть «улова» Циркача, Коваленко предложил:
— А может быть, сделать обыск и у Шанина, и у Доценко, и у этой самой Зины?
Смелая идея старшего сержанта не вызвала ожидаемого восторга у Бородина.
— Во-первых, нет гарантий, что наворованные деньги они хранят дома. Во-вторых, если даже хранят, как доказать, что это именно те, что взяты у Чарухиной?
— А если найдем чеки, о которых вы говорили?
— А если не найдем? Тогда поминай как звали Циркача. Подастся в другой город… Нет, Володя, карманника надо брать с поличным.
— А я разве против? Да вот не получается — видно, почуял.
— А может быть, он уже на Черном море? Хвастался, что загорать махнет. Завтра постараюсь уточнить.
Где и как уточнял Григорий Тимофеевич, Коваленко не знал.
Ему же пришлось в пятницу с ребятами из заводской народной дружины снова и снова садиться в автобус или троллейбус, выходить, а дождавшись следующего, опять садиться… Делать вид уставших после смены, почти спящих, а самим внимательно изучать каждого вошедшего в салон. Час катались, два… четыре… Владимиру Коваленко в эти дни казалось, что на свете два самых несчастных человека: он и Чарухина. Сегодня рано утром он забежал к ней, хотел успокоить, сказать, что они ищут вора и обязательно найдут, но оказалось, что еще в среду утром она уехала к себе в деревню.
— А как чувствует себя Галина Федоровна? — поинтересовался Коваленко у племянницы.