— У тебя дети есть? — спросил он, спасительно схватившись за последний вопрос.
— Да, дочь. Ей тридцать восемь. И внучка есть, тринадцать лет.
— За кого ты замуж вышла? За Валерку?
— Нет! И ты, кстати, напрасно ревновал меня к нему: мне он никогда не нравился. Мужа моего ты не знаешь. Я после института поступила в аспирантуру, а он учился на четвертом курсе. Так что он младше меня на два года и тоже биолог.
— Понятно! — произнес Сергей Иванович и хмыкнул про себя: «Два «ботаника» на пенсии в деревне».
Он специально не расспрашивал о том, как сложилась ее жизнь. По тем коротким фразам, которые она произнесла, сделать вывод было несложно. Ему было жаль ее. Как по-разному сложились их судьбы! Она, коренная москвичка, живет в деревне в Калужской области на деньги от сдачи престижной родительской квартиры, а он, провинциал, уже давно москвич, имеет две хорошие квартиры в столице, загородный дом в Подмосковье и через пару недель улетит с женой на ноябрьские праздники в свой дом в Ницце.
Он испытывал смешанные чувства: сожаление о ее неблагополучии и некоторую неловкость за свое благополучие; при этом неловкость за свое благополучие была приправлена изрядной долей превосходства и щепоткой злорадства.
Людмила Павловна взглянула на часы:
— Ну вот, мне уже действительно пора бежать, Сережа! — она тепло улыбнулась, дружески протянула руку через стол и мягко коснулась его пальцев.
Сергей Иванович хотел было в ответ накрыть ее ладонь своей, но, невольно замешкался, разглядев на ее руке все признаки столь ненавистной ему старости — бугристые вены, пигментные пятна. Людмила Павловна спешно убрала руку, достала из сумочки конверт с деньгами, протянула со словами: «Вот, чуть не забыла!» — и поднялась.
— Ну все, я пошла. Рада была встрече!
— Ты не пропадай! Если что надо, звони, договорились? — сказал он, вставая из-за стола, чтобы попрощаться.
Она взглянула на него, и он прочел в ее глазах насмешливое удивление. Ему стало неловко за вырвавшееся «если что надо…». Вот же дурак, как будто он обозначил их неравенство. Сергей Иванович смущенно сказал:
— Прости, это я по привычке! В смысле: просто звони, ладно? И я тебе буду, если можно. В общем, созвонимся!
Они стояли друг напротив друга. Их разделяли прожитые годы и расстояние в один шаг. Сейчас Людмила Павловна сделает еще один шаг — и начнет удаляться из его жизни уже, наверное, навсегда. Он больше не увидит ее сиреневых глаз и не услышит голос, который до сих пор приводит в движение нервные окончания его тела и души.
Ему очень захотелось обнять ее на прощание, и он, не спрашивая согласия, прижал ее к себе и почувствовал, какая она мягкая и волнительная. Да ну и что, что старая, — к бесам эту глупость! Его тело мгновенно вспомнило ее тело, совместившись всеми впадинками и выпуклостями и растворив сорок один год разлуки. Она отстранилась от него с улыбкой: «Не хулигань!» Он нежно поцеловал ее в щеку, испытав при этом щемящее волнение. В глазах защипало.
Людмила Павловна ласково прикоснулась к нему, снова, как при встрече, уютно расположив его щеку в своей ладошке, и грустно улыбнулась:
— Ну вот и все. Я пошла.
— Я провожу тебя до метро! — сказал он.
— Не надо. Я уже побегу, чтобы не опоздать на электричку.
— Звони мне, ладно? Не пропадай! У нас теперь есть телефоны друг друга, — бодро сказал он.
— Пока! — произнесла она своим волшебным голосом, улыбнулась на прощание сиреневыми глазами и исчезла в проеме двери.
Глава 7
Глава 7
Сергей Иванович опустился на стул и обмяк. Его словно вытряхнули. Он чувствовал опустошение и недовольство собой.
Какое-то наваждение. Только что здесь сидела женщина, с мыслью о которой он жил долгие годы. На столе стояла чашка, из которой она только что пила чай. На кромке чашки - след ее губной помады. Он взял чашку в руки, обнял ее ладонями, как это несколько минут назад делала она, долго смотрел на этот след, а потом закрыл глаза и осторожно, как прикасаются к великой драгоценности, прикоснулся губами к следу губ женщины, которую любил всю жизнь и с которой только что снова расстался — теперь, наверное, навсегда. В глазах снова защипало.