Он заворочался и даже застонал. Встреча с Грузинцевым страшила.
Вскоре пришел Петрович со своим отрядом. Ася обрадовалась Славке, обняла ее.
В сумерки все стали сходиться на бивак. Пришел из маршрута Посохов, приехал на лошади Грузинцев. Он был у буровиков. Собрались в большой зеленой палатке, которую называли камералкой. Здесь стоял раскладной походный стол, стулья с брезентовыми сиденьями, специальные сундучки с документами, ящики с пробами.
Грузинцев и Посохов соскучились о Петровиче. Они весело расспрашивали его о делах. В эту минуту вошел Космач. Мрачно двигая густейшими бровями, он рассказал о случае с Палеем. Грузинцев даже засопел и сжал кулак. Он переглянулся с товарищами, спросил:
— Каков мерзавец, а? — И приказал Космачу: — Позови его!
Палей вошел в камералку испуганный. Увидев Петровича и Посохова, он совсем растерялся.
— А ну, покажите свою физиономию! — проговорил Грузинцев, сдерживая ярость. — Мало, мало. За такое дело еще не так бьют. Рассказывайте!
— Александр Михайлович, честное слово, получилась какая-то ерунда! — умоляюще и тихо заговорил Палей. — По дурости все это. Ну, понравилась девчонка! Поторопился, погорячился, вот и наломал дров. Я уж сам не рад.
— За эту девчонку ноги вам выдернуть нужно! — взбесился Грузинцев. — Где ваша этика геолога? Ведь я мог Иевлеву послать с вами одну. И что бы вы там сделали? Преступление? Позор! Вы больше в нашей партии не работаете. Чтобы духу вашего здесь не было!
— Куда же я денусь? До села сто пятьдесят километров.
— Машины скоро придут. Вот с ними и отправляйтесь восвояси. Пусть это будет вам уроком.
— Александр Михайлович, ну, виноват я, но уж не так страшно, — просяще заговорил Палей.
— Вот тебе и физика вместо лирики, — проговорил Петрович, показывая на синяки. — Я бы с тобой не решился идти в серьезный маршрут. Начнешь тонуть — ты ведь не вытащишь, ногу сломаешь — ты ведь не понесешь. Циник ты, а не физик.
— Ей-богу, не такой уж я подлец, как вы рисуете. Ну, хорошо, я даю вам честное слово...
— Тонешь — топор обещаешь, а вытащат — топорища не дашь, — оборвал его Посохов.
— Вы и в университете были таким же? — спросил Грузинцев.
— Как привыкла собака бежать за телегой, так она бежит и за санями, — мрачно изрек Петрович. Никогда еще так много не говорил он.
— В управление сообщу, в университет сообщу — пусть они мозги вам вправят, — закончил Грузинцев. — Мы, знаете ли, порядочность любим. Есть у нас, у работяг-геологов, такая старомодная слабость. Лирики, что сделаешь. Уж не обессудьте!
Лебеди на заре
Однажды Славка пришла из тайги возбужденная, веселая и, как в добрые старые времена, размашистая и громогласная. Ася удивленно смотрела на нее. А Славка схватила сестру, прижала к себе.
— Тебя будто подменили, — сказала Ася.
— Нет, это я раньше была подмененной, а теперь сама своя.
Сладко спалось ей в эту ночь. Но едва лишь забрезжило, она проснулась, озираясь, выскользнула из палатки. На щеке ее виднелся отпечаток пуговицы от думки. Впервые она встала раньше Петровича.
Она спустилась к реке, раздвинула ивняк. По стволу лиственницы шнырял пепельный, рыжебокий поползень. И только он услыхал бульканье и скрип весел на заревой, дымящейся Чаре...
К завтраку Славка вернулась искупавшаяся, веселая, свежая.
— Где ты была? — спросила Ася.
— По берегу шаталась, зарю встречала.
Космач потянулся к Славкиному сахару, она звонко щелкнула его ложкой по лбу, захохотала. Уходя с Петровичем в маршрут, весело крикнула:
— Хлеб казенный не зря едим!
Ася радовалась за сестру, но не могла понять, что случилось.
И на другое утро Славка опять выскользнула из палатки в рассветные сумерки, опередив Петровича. Ася настороженно приподнялась. Но не слышала она скрежета прибрежной гальки, шепота, хлюпанья и стука весел.
И опять Ася подозрительно спросила за завтраком:
— Где ты была?
— Окуней ловила, грибы солила, цветы собирала, ноги разминала, — Славка засмеялась, закинула голову, показав полную, загорелую шею.
И на третье утро опять плеснули весла и лодка скользнула под нависшие ветви. Они мели по головам, взлохмачивали волосы. Прозрачный месяц таял в лучах солнца. Барабанил трехпалый, черно-пестрый дятел в золотистой шапочке.