— О чем именно! — сделал невинное лицо космолог.
— О «птице-человеках», доставленных на космолет.
— И в самом деле забыли! — засуетился Ганс. — Спасибо, что напомнил.
Патрис молча улыбнулся, глядя на встрепанный хохолок прически у Слейтона. «Почему он улыбается? — думал пилот: — Э, просто бодрится, желая успокоить нас! Перед смертью многие люди чувствуют неожиданный прилив сил».
— Попрошу вас, ребята, ознакомиться с магнитной записью разговора с беркутами, — сказал Патрис.
Рассказ гостей поразил экипаж космолета. Все трое молча переваривали услышанное с ленты магнитофона.
— Не позавидуешь им, — сказал Слейтон. — Что тут говорить? Когда идет война, кто-то остается в накладе. И побеждает, как заведено, победитель.. Так ведь? «Горе побежденным!» - сказал во времена Древнего Рима некий царь небезызвестного Сцеволе.
— Отнюдь не всегда побеждает победитель, — возразил Патрис. — Тем более, если он агрессор. Вспомним историю бесконечных войн на планете Земля! Очень часто истинными победителями оказывались побежденные. Парадоксально, но факт.
— Ну, а все-таки, в чем тут причина? — спросил Слейтон, не сильно обременявший себя в прошлом изучением истории войн.
— Нелегко ответить на это, — сказал Патрис. — Попытаюсь на данном, конкретном, материале... На Туманной планете победили не «беркуто-сапиенсы», а их двухголовые враги, — беру последнее слово в кавычки, — добавил он. — «Птице-быки» защищали свою землю и жизнь детей от агрессора. Спасаясь от атомного поражения, они укрылись на дне Моря Жизни. А племя «человеко-птиц» оказалось на грани исчезновения! От собственной атомной радиации погибли миллионы неродившихся детей «птице-сапиенсов».
Философский «диспут» между Слейтоном и Патрисом был прерван неожиданным сюрпризом: на экране дежурного дисплея возник силуэт Байрама.
— Привет, дорогие соратники и ребята! Не ожидали?
Слейтон, Патрис и Ганс замерли, еще не веря своим глазам.
Потом закричали хором «ур-ра-а-а!..»
— Где там находишься? — не сбавляя голоса, спросил пилот.
— Потом скажу, — уклонился Байрам: — Не перебивай! Сейчас буду спрашивать я, ваш начальник, как говорится... Вы что-нибудь узнали от гостей, которые находятся в космолете?
— Да, да, Байрам! Нам стало многое ясно, — ответил Ганс.
— Ну тогда и я буду немногословен. На Туманной планете осталось в живых не более полусотни «человеко-птиц». Трудно пока надеяться на их мир с двухголовыми «птице-быками». Подобное положение нетерпимо! Оно грозит еще большей катастрофой... И я принимаю решение остаться среди них. Во имя мира и дружбы.
— Да ты что?.. — задохнулся от изумления Слейтон: — Ты в своем уме?!. Усилия одного человека ничего не дадут. «Беркуто-сапиенсы» добровольно оказались в яме, вырытой самими же. Кто виноват в бедствии? Агрессоры. Вот и пусть выкручиваются, как смогут.
— Какие уж теперь из них агрессоры, — сказал Патрис.
— Вот именно, — кивнул Байрам. — Несчастные, безвольно ждущие своего конца. У «птице-сапиенсов» лежит на равнине нерожденное поколение. Вот я мечтаю: может, не все потеряно? И найдется способ оживить детенышей?
— Зачем? — спросил Слейтон. — Появятся существа, которые опять развяжут на планете агрессию.
— Нет, этого не будет, — сказал Байрам. — Если удастся нейтрализовать последствия радиоактивного облучения, то новое поколение «птице-сапиенсов» будет миролюбивым. Об этом позабочусь и я, и вы, и земляне, которые прилетят на Туманную планету после нас.
Экипаж молчал, не находя веских аргументов против решения командира. С одной стороны, было жаль оставлять Байрама среди инопланетян, с другой — цель была благородной и возвышенной. Что может более гуманным делом быть, чем спасение цивилизации, оказавшейся на грани катастрофы? — Ладно друзья, спасибо вам. Я все понял! Надо торопиться. Прошу тебя, Слейтон, загрузить самолет продовольствием и прибыть на планету, в точку с координатами... — Байрам четко, раздельно продиктовал широту и долготу пункта: — На обратном пути захватишь магнитную пленку и видео-записи, сделанные мною. А также питание для «человеко-птиц», приглашенных вами в космолет. Поспеши, дорогой Слейтон! Я жду с нетерпением...
Радиосвязь прервалась.
— Не очень понимаю Байрама, — ворчал недовольно пилот, готовясь к отлету: — Не хочу, чтобы он погиб в чужом углу космоса, за тысячи парсеков от матери-родины. Не хочу!..
Ганс подавленно молчал. К чему пустые слова, если ничего не изменится? Байрам не из тех, кто отступает от принятого решения.