Тетя Наля приносила Оленьке под яблоньку то тарелку малины, то несколько молодых морковинок с бледными длинными хвостиками. И обязательно какой-нибудь новый журнал, говоря при этом:
— Тебе, вероятно, эта вещь уже знакома…
В том-то и дело, что почти ничего из названного тетей Налей Оленька не читала. У нее вообще редко когда хватало терпения дочитать любую книгу до конца. Как-то было неинтересно. Чужие люди, чужие беды и радости… Думалось о своем. Она, Оленька, вся ушла в ожидание. Когда окончит институт. Ей казалось, вот тогда у нее и начнется настоящая жизнь, необыкновенная, интересная, непохожая на все то, что было до сих пор… Кое-что она, разумеется, читала. По программе. А так… Тетя же Наля читала так много, что при разговоре с нею о литературе у Оленьки портилось настроение: оказывается, нужно столько знать!
Стараясь не показывать своего дурного расположения духа, слушала тетю Налю и хрустела морковкой, лакомилась только что сорванными, нежными и прохладными ягодами малины.
Вообще-то слушать тетю Налю было интересно. Только вот сидеть ей было совсем некогда. Даже читала она только в самые знойные часы после обеда и еще по вечерам перед сном. Хотя и была в отпуске. К ней и сюда, на дачу, приезжали по делам люди. Тетя Наля называла их авторами. Она работала в издательстве редактором.
Но больше всего времени и сил у нее отнимал огород. Оленька и не предполагала, что овощные грядки и кусты ягод могут требовать столько внимания. Тетя Наля то рыхлила землю, то полола, то что-то удобряла и поливала. Она показала Оленьке, где и что у нее растет, и Оленька поразилась про себя, как тетя Наля отличает сорт смородины «чемпион» от сорта «голубка». Оленька не видела в них никакой разницы. А о цветах тетя Наля говорила таким теплым голосом, что Оленька тоже присела перед клумбой на корточки.
Тетя Наля сказала:
— Если хочешь, можешь полить их. Уже, видишь, какая земля…
По вечерам тетя Наля принималась за поливку, когда солнце нижним краем касалось двугорбой, мохнатой от сосняка сопки. Оленька же начала готовиться к ней сразу после полдника. Сменила на ногтях ног лак, причем перекрашивала ногти несколько раз: то получалось неровно, то слишком ярко. Затем долго перебирала свои вещички в чемодане. Перед тетей Налей явилась в брючках, короткой ситцевой кофточке и яркой косынке на голой шее. Тетя Наля задержала взгляд на ее модных туфлях — шлепанцах на пробке.
— Испортишь босоножки.
— А, ничего им не сделается! — Оленька беспечно сбежала по ступенькам.
Лейка у тети Нали была старая, голубая краска уже облезла. Оленьку это огорчило, но делать было нечего. Полила сначала белые астры, они нравились Оленьке своим холодным высокомерием, потом огненные настурции. От них исходил едва уловимый, удивительно благородный аромат. Затем пришла очередь гладиолусов. Они еще не распустились, только выбросили стрелки будущих соцветий.
Тетя Наля поливала из шланга огуречные грядки, крикнула издали:
— Устала? Нет?.. Тогда полей еще марьины коренья и лилии, там, за домом. Шланг туда не доходит.
Оленька полила и марьины коренья с чудесными резными листьями на темно-вишневых черенках, и королевские лилии-саранки: на огромных оранжевых лепестках черные точки, оригинально.
Нужно было полить еще смородину там, за домом, но Оленька так устала, что появилась дрожь в коленях. Лейка оказалась не такой уж легкой, ручка у нее была неудобная и резала руки. К тому же тетя Наля была права: туфли Оленька все же промочила и расстроилась, подошва могла отклеиться. Да еще комары налетели как сумасшедшие. Оленька терпеть их не могла и в конце концов постыдно сбежала от них на веранду.
Сбросила туфли и уселась на тахту, по-турецки сложив босые ноги. Провела косынкой по тщательно отлакированным ногтям. К горлу подкатил комок обиды. Кому это здесь нужны ее, Оленькины, молодость и привлекательность? Морковным грядкам?.. А все мать: «Тетя Наля, тетя Наля!.. Поезжай…»
Что здесь хорошего? Тут только старухам сидеть.
Оленька представила себе, как тетка коротает на даче долгие осенние вечера. Сидит на веранде в своем старом кресле у настольной лампы, рядом чашка крепкого чая без сахара, на столе рукописи, корректура. Оленьке не понравились слепые, оттиснутые на плохой бумаге листы корректуры. Сколько там читать — ой-е-ей! Да еще такой скучный текст! А тетя Наля не только читает корректуру, еще и правит ее, оставляя на полях какие-то значки.
А за ситцевыми занавесками окна непроглядная темень осенней ночи, мечется ветер, путаясь в ветках старых черемух. И ни души вокруг, только одинокие огни в таких же домиках поодаль.