- А ты лежи и не рыпайся! – Бунчук направил дуло пистолета на Святослава.
- Святослав, - последнее, что успела сказать Марина, прежде чем люди Коляна увели ее с территории заброшенной стройки.
- Я не брошу тебя, любимая, настанет день, когда мы снова будем вместе, - прошептал окровавленными губами Святослав.
14
- Эй, парень, просыпайся, хорош отлеживаться, двигаем дальше, - Святослав открыл глаза, увидел перед собой Катюшина.
Спустившись еще глубже в бункерные катакомбы, подуставшая команда решила отдохнуть. Святослав и не заметил, как уснул, облокотившись о холодную кирпичную кладку туннеля. Ребята выглядели разбитыми и утомленными, даже непродолжительная передышка не дала должного результата. Идти далее, мало, у кого хватало сил, а от мысли, что путников где-то могут поджидать подло расставленные, дьявольские ловушки действовали на пленников угнетающе. Один Катюшин, хоть и получил ранения, держался довольно бодро, не давая себе повода падать духом. Жеглов, порядочно истек кровью, забинтованная рука с прошедшей на вылет пулей продолжала мученически болеть. Марина в своем заляпанном кровью платье, задумчиво склонив голову, сидела возле Святослава. Бунчук, прохаживаясь взад и вперед, что-то бубнил себе под нос.
- Подъем, ребятишки, время не ждет, Коляну совсем хреново, ему нужна неотложная медицинская помощь, - обеспокоенно подметил подполковник.
- Мы не знаем, что там впереди, а вдруг новые ловушки, - истерически заметил Бунчук.
Бунчук всем своим видом походил на сумасшедшего, страшно округлившиеся, вылезающие из орбит его глаза светились безумством.
- Боец, походу у тебя едет крыша, остынь, дыши ровно, - посоветовал Катюшин.
- Согласен с подполковником, сидя на одном месте мы себе не поможем, - поддержал Катюшина Святослав, - выступаем, немедленно.
- Где-то здесь есть камеры, убийцы за нами следят и устраивают западню, - сказал Бунчук; мотаясь по коридору, он выискивал замаскированные камеры видеонаблюдения.
- Я пойду впереди, вы - за мной. Если заметите что-то подозрительное, ни в коем случае не трогайте, сразу же сообщайте мне, - строго предупредил Катюшин.
Пленники выступили в путь. Туннель не изменился: те же мрачные катакомбы, пропахшие сыростью и прелым мышиным пометом. Кое-где струился тусклый свет, исходивший от одиноко болтающихся на проводах старых ламп. Катюшин двигался с особой осторожностью, проверяя каждый метр на наличие растяжек. За ним следовал Святослав, держа за руку Марину. Почему - то сердито поглядывая на спину Электова, устало плелся за бывшей парой раненный Жеглов. А за Коляном, скукожившись, шел Бунчук, испуганный параноик. Он то и дело постоянно оглядывался, ему казалось, что команду кто-то неотступно преследует.
- Подозрительная комната, - Катюшин остановился, задумчиво почесывая щетину.
- Что там? - осведомился Святослав, выглянув из-за спины подполковника.
Перед командой предстала старинная гермодверь, слегка поржавевшая, с массивными петлями. Она была открыта, пропуская всех желающих в небольшую совершенно пустую комнатенку.
- Подобные двери обычно устанавливаются в бункере, - заметил Святослав.
- Интересно, этот гермазатвор работает? – полюбопытствовал Катюшин, - хотя судя по ржавчине, ею очень давно никто не пользовался.
- Все это выглядит весьма подозрительно, я бы не заходил в ту комнату, - засомневался Жеглов.
- Но почему, давайте спрячемся в комнате, закроем дверь и преследователи отстанут, они не пройдут, и мы будем в полной безопасности? – заметил Бунчук.
- Долбанный истерик, угомонись. Если бы нас преследовали, то поверь мне, я бы вам об этом сказал. Не зря ведь пять лет служил в разведке, – попытался успокоить свихнувшегося Бунчука подполковник.
- Ну как хотите, оставайтесь за дверью, враги не пройдут, - Максим заскочил в комнату.
- Постой, придурок! – заорал Катюшин.
Петли двери заскрипели, и огромная гермодверь со страшным грохотом захлопнулась. Да с такой силой, что с потолка посыпалась штукатурка и кусочки разбитой кирпичной кладки.
В гермозатворе имелся иллюминатор - слегка подслеповатое голубое бронебойное стекло. Поэтому команда могла видеть все, что происходит внутри.
Поначалу Бунчук радовался. Все зло осталось за дверью, плевать на друзей, главное, его шкура спасена. Он вытанцовывал, плясал, кривлялся, но затем что-то пошло не так. Он стал кричать, барабанить в стекло, метался как зверь, попавший в капкан. С лица Бунчука полился пот, лицо покраснело. В комнате поднялся пар. Раскрасневшийся Бунчук схватился за горло, словно что-то неведомое душило бедного паренька.