Глава 2
Завтрак подходил к концу. Николай Степанович, как обычно, о рейсе рассказывал довольно скупо. Ездили на Цейлоне в обезьяний питомник. Живут шимпанзе в старинном полуразрушенном замке, о котором рассказывают легенды. Будто когда-то принадлежал этот замок великому визирю…
— А ты, видно, в душе поэт, — сказал Вася.
Елену Ивановну больно кольнула скрытая издевка в голосе сына. Но Николай Степанович был в отличном настроении.
— Рейс прошел спокойно, — продолжал он. — Ни в море, ни на берегу ни одного тробла.
— Вообще-то англичане произносят «трабл», — ввернул Вася.
— Как привыкли, так и говорим, — добродушно отозвался Николай Степанович. — А вот перед самым приходом сердце прихватило, и у кого бы ты думала? — обернулся Николай Степанович к жене.
— Неужели у стармеха?
— Э-э, нет. Старик наш крепкий, солнцем и ветром провяленный. Заболел доктор. И знаешь, кто ему уколы делал? Наш кок Дзюба.
— Ваш кок, по-моему, на все руки мастер, — улыбнулась Елена Ивановна, вспоминая круглую как луна физиономию Дзюбы.
— Ворчун он, придира, а чуть что случилось — бегут к нему. Особенно по части медицины. Вот и наш доктор только ему доверился.
— Никогда бы не подумала, что такой румяный бутузик, как ваш доктор, сердечник.
— Вот-вот. Беда, когда такие бутузики в тропики попадают.
— Ничего, скоро их заменят приборы, — сказал Вася. — Два-три человека на «Иртыше» — и весь экипаж. Не будет мотористов, матросов, боцманов. И капитана тоже не будет. Все управление судном — в руках старшего механика.
— Почему старшего механика? Может, капитаны пройдут несколько дополнительных курсов по электронике.
Вася пожал плечами:
— Только какой же это будет капитан? Инженер, оператор или еще как-нибудь должность назовут. А по существу опять-таки механик. Вот и конец романтической касте капитанов.
Николай Степанович попросил жену налить еще кофе и, сосредоточенно помешивая ложечкой сахар, возразил:
— Не скоро все это случится. Кстати, не думаю, чтобы два-три оператора так уж уверенно чувствовали себя один на один с океаном.
— А как же человек один на плоту?
— Ну, это совсем другое. А нам каждый день нужно возить грузы. Море есть море.
— Ты, значит, отрицаешь…
— Я ничего не отрицаю. Я просто не столь компетентен в этой области. Следовательно, и спор наш ни к чему не поведет.
Елена Ивановна с облегчением вздохнула. Завтрак прошел, кажется, благополучно. А потом отец и сын будут за столом редко встречаться. Николай привык обедать, как на судне, в двенадцать. Вася возвращается из института после двух. Вечерами же он вообще мало бывает дома.
Сын уже стоял в прихожей, когда Николай Степанович, наблюдавший за тем, как он у зеркала причесывается, сказал:
— Не понимаю, как в институте разрешают носить такие, с позволения сказать, прически. Куда ваши преподаватели смотрят?
— Большей частью в зачетки, — проронил Вася.
— Вот тебе три рубля. — Николай Степанович встал, вышел в прихожую и положил деньги на туалетный столик. — Будь уж так добр, зайди постригись.
— Сразу чувствуется рука воспитателя! — усмехнулся Вася.
— Вот ты сейчас и мою руку почувствуешь! — Елена Ивановна быстро встала, направилась в прихожую.
Дверь захлопнулась, и на лестнице послышался смех.
— Довел старую, больную женщину, — рассмеялась и Елена Ивановна.
Но Николай Степанович, закурив, хмуро сказал:
— Избаловался!
— Да все они хороши, мальчишки его возраста!
— Я не только в его возрасте, но и постарше был — отца как огня боялся.
— И ты считаешь, что нужно трепетать перед родителями? — мягко произнесла Елена Ивановна. — Уже уходишь? — огорченно спросила, видя, что муж надевает тужурку.
— Ненадолго. Посмотрю, как там на судне. Электронную машину вместо меня пока еще не установили. Может, пойдем вместе?
Но Елена Ивановна пообещала прийти на судно позже. Сначала нужно побывать в райсовете.
— А если отложить на завтра? — Он заглянул жене в глаза, осторожно отвел с ее лба шелковистую прядь волос.
— Управлюсь и приду, — ответила она, задерживая руку мужа у своей щеки и радостно улыбаясь.
— Ну-ка, бери меня под руку, — с притворной строгостью сказал Николай Степанович, когда они вышли на улицу. — Совсем от меня отвыкаешь. И домой поздно приходишь, где-то задерживаешься.
— На работе, конечно. Ах, да! Была на олимпиаде. Ты даже не представляешь, как хорошо прошел смотр. Выступали ребята из техучилища. Девочка, монтажница, пела.