Спустившись по удобному трапу, они оказались в просторном салоне. Бонд даже присвистнул от восхищения именно так и нужно воспринимать океан, словно он, черт побери, совсем не существует. Ноги Бонда утопали в роскошном ковре, панели и обивка радовали глаз нежно-кремовым цветом. Телевизор, приемник с кучей разноцветных пластинок, письменный стол с телефоном. Настоящие окна вместо иллюминаторов. На столе в низкой керамической вазе букет белых и голубых гиацинтов. На кресле – клубки шерсти со спицами, значит, здесь есть женщина,
– Посмотри, нет, ты только посмотри, – говорил Филипп, сверкающими глазами рассматривая роскошную комнату-салон.
– Если не ошибаюсь, на стене Ренуар, – сказал Бонд. – Это, конечно, копия.
– Эго подлинник, приятель, – промурлыкал низкий бархатный голос, и по трапу в каюту спустился человек, судя по всему – хозяин яхты.
Он был одет в шорты и рубашку, завязанную спереди узлом. У него были крепкие ноги, но тело уже начинало полнеть. Поверх шорт – пояс с пистолетом. Голова гладко выбрита. Очевидно, он брил голову постоянно, так как кожа на голове была такой же смуглой, как и лицо. Этот человек с прищуренными блекло-голубыми глазами, широким носом и хемиигуэевской бородой сразу не понравился Бонду. Такому парню нравится воображать себя героем боевиков. «Мы с ним не поладим никогда». Голос у него был совершенно изумительным, напоминал Богарта. Низкий, мягкий, с какими-то мурлыкающими интонациями. На секунду в голову Бонда пришла мысль, что этот мужчина импотент и что вся эта игра в мужество – просто акт самоутверждения.
– Я – Крест, хозяин этой посудины.
– Лepya, лоцман.
– Бонд.
– А чем вы занимаетесь, мистер Бонд?
– Я государственный служащий.
– Великолепно! Обожаю таких людей, – проговорил Крест, распределив слова на целую октаву своего изумительного голоса. – Акваланг?
– Нет, свободное погружение.
– О’кей, я покажу вам судно…
На лестнице раздались шаги, и прекрасно сложенная голая молодая женщина спустилась в каюту. При ближайшем рассмотрении на ней оказались бикини и лифчик, но кожа ее настолько загорела, а материя была подобрана с таким расчетом, что производила впечатление обнаженности.
– О, милый, я не знала, что у тебя гости, загорала на палубе…
– Дорогая, – Крест обернулся, – позвольте вам представить миссис Крест. Пятую миссис Крест. Мы с ней понимаем друг друга; она любит море, любит свежий ветер и еще знает, что она любит, а? Мистера Креста, верно, душенька?
– Ах, милый! – рассмеялась женщина. – Ну, конечно! Может быть, наши гости выпьют коктейль?
– Дорогая, позволь мне быть хозяином на моем собственном судне и займись приготовлением ужина, ладно, лапочка?
Женщина смешалась, но покорно кивнула.
– Я только накину что-нибудь.
– Не задерживайся, родная!
Голос был певучим, мягким, бархатным. Она поднялась по трапу.
Показывая яхту, Крест разошелся. Ему нравилось чувствовать себя хозяином, нравилось хвастать этой яхтой, и на вопрос – нравится ли ему судно – Бонд, видя, как Крест все больше надувается, ответил кратко:
– Она отличное судно.
– Это отличное судно. Что за манера у вас, англичан, называть теплым женским именем кусок железа?
Бонд изумленно поднял брови. Но он счел себя в некотором роде на службе и промолчал, считая этот эпизод просто нетактичной выходкой.
Войдя в спальню и продолжая расхваливать панели из свиной кожи, он увидел миссис Крест, сидящую у зеркала.
– Сию минуту, милый, – начала оправдываться она.
– Дорогуша, я думал, что ты уже давно в салоне разносишь нам коктейль. А ты еще здесь, – он подмигнул Бонду, – надеваешь новые кружева для новых мужчин, а?
Она страшно побледнела и заторопилась.
– Я не виновата, милый. Молния порвалась.
Схватив пудреницу, она торопливо вышла.
Бонд не стал слушать объяснения о стоимости кожи и вернулся в салон. Красивая женщина, ничего не скажешь. Ей лет тридцать, не больше. Когда двигается, то чувствуется бывшая натурщица или манекенщица. Обычно они так ходят, не обращая на свое тело ни малейшего внимания. Интересно, как эта странная пара ладит между собой? И ладит ли?
Словно отвечая на его прямой вопрос, она подняла голову от закусочного стола и сказала:
– Я замужем два года. Я из Девоншира. До сих пор не могу опомниться – это как в сказке! Что ты ни пожелаешь – все исполняется. Но временами милый бывает несносен, не обижайтесь. Он из Германии, из Пруссии. Он любит шутить, очень веселый, но…
– Скажите, а эта жизнь султана не испортила ему характер?
Она рассмеялась.