— Вы у нас самый неожиданный гость, отец. Мне такое и во сне не снилось.
— Да вот… пришлось приехать. На старости лет начинаю, кажется, по совещаниям разъезжать, — и старик тоже засмеялся.
— Что вы в дверях встали? — вмешался Гоша. — Приглашай отца в комнату.
— И правда, что я делаю? — спохватилась Бурзэма. — Отец, снимайте здесь сапоги и надевайте вот эти тапочки. Кажется, маловаты… Ну, ничего…
«Ах ты, доченька моя, не забыла, что работаю босиком», — старик был тронут.
В зале во всю ширину стен блистали различные шкафы. Мягкий диван. Золоченая люстра. Ковры на стенах и под ногами ковры. «Хорошо живут, красиво. Зять-то мой, видно, дельный мужик», — радовался Бизья.
— Почему спите? Кто говорил, что дедушку хочет увидеть? — послышался Гошин голос из соседней комнаты. — Вставайте, дедушка приехал.
— Дедушка приехал? — раздался в ответ тоненький девчоночий голосок.
— Деда пришел? — это явно сказал маленький мальчик.
«Ах, какой стыд! — сокрушался Бизья. — Приехал к внучатам с пустыми руками». Очень скоро приоткрылась одна из дверей, и из темной комнаты появилась пухленькая девчушка; глянула на своего деда, смутилась, замерла и, прикусив пальчик, прислонилась к стене.
Старик даже замычал от умиления, оттопырил губы.
— Ну, иди ко мне, дитя мое, иди сюда, — сказал он, протягивая руки.
— Н-нет, — девчушка отрицательно помотала головой.
— Деда плишел! — снова раздался радостный голосишко, вслед за этим из тех же дверей выкатился совершенно голый косолапый человечек с большими торчащими ушами, который прямиком бросился к дедушке и вцепился в колено.
— Почему ты его не одел? — всполошилась Бурзэма.
— Не успел. Он вылетел, как молния, — пожимая плечами, отвечал Гоша, который вынес тапочки и какую-то детскую одежду.
Совершенно размягчившийся Бизья то гладил, то целовал головку внука, удивительно похожую на его собственную, такую же крупную, с такими же ушами.
— Как тебя зовут, дитя мое?
— Вова.
— Какой забавный этот ваш Володя. Какой ласковый, какой славный этот ваш Володенька, ай-яй-яй! А это кто? — спросил дедушка, указав на замершую у стены внучку.
— Ту-я-на, — сказал Вова.
— Ну, Туяна, иди сюда, дедушка тебя поцелует.
Девчушка отлепилась от стены и нерешительно приблизилась. Но, очутившись на коленях у дедушки, мигом осмелела, растопыренными пальчиками провела по его щеке — проверила, сильно ли колется седая дедова щетина. Пока дочь с зятем накрывали на стол, Бизья достал из внутреннего кармана пиджака и вручил внучатам по двадцать пять рублей.
— Зачем вы так много даете, отец? Что будут дети делать с этими деньгами? — недовольно сказала Бурзэма, увидев бумажки в ручонках Вовы и Туяны.
— Такой уж у вас бестолковый отец, дети мои, что даже не принес внучатам своим никакого подарка. На эти деньги купите им что-нибудь от моего имени.
— Сделаем, — пообещал Гоша.
Вскоре дети были уложены в кроватки. Возбужденные Туяна и Вова начали распевать песни. Пришлось матери-несколько раз на них прикрикнуть, и лишь после этого они притихли.
Хрустальные, на высоких ножках рюмки, стукнувшись друг с другом, издали приятный звон.
— Отец, вы у нас впервые. Поэтому примите чашу почета, — сказал Гоша и лихо опрокинул рюмку.
— Не можешь потерпеть, первым выпил. Безвольный ты человек, — заворчала Бурзэма.
— Прости, прости. Радуюсь приезду отца, поэтому так получилось, — и Гоша, обняв жену за плечи, привлек к себе.
Старик Бизья, выпив водку, взял с широкой тарелки позы и тут вдруг подумал: «Моя Дугарма делала точно такие же позы и замораживала про запас», — и невольно глаза его увлажнились. Бурзэма, неприметно наблюдавшая за изменением выражения его лица, отметила про себя: «Отец совсем уже старик. Чувствительным стал. Раньше можно было по пальцам пересчитать случаи, когда он ласково поглядел на кого-нибудь».
Вскоре бутылка опустела, и на столе появилась еще одна «Экстра». Ни разу до этого не видевшая отца выпивающим, Бурзэма была удивлена.
Старик сделался разговорчив, на вопросы дочери отвечал охотно, пересказал все последние новости родных мест. Однако о Норжиме дочь ничего не спросила. «Хорошо, что не спрашивает», — с облегчением подумал Бизья. Помирившись с дочерью, принимаемый с почетом, как и должно принимать отца, он сейчас был готов закричать во весь голос, что в мире нет человека, более счастливого, чем он, Бизья Заятуев.