— Незачем мне идти…
«Вот ты какая стала, — Балбар пристукнул кулаком по траве. — Ломаешься… Года три назад сама бы за мной побежала, без приглашения».
— Выходит, я не имею права даже поговорить с тобой. Или как…
— Говори здесь, — не глядя на него, сказала Бутид-Ханда. — У нас с тобой не может быть секретов.
— И все-таки не хочется, чтобы кто-нибудь слышал, — ответил Балбар виноватым тоном. Все-таки он обидел эту женщину. Но у них ведь сын, и прошлое навсегда тоже не вычеркнешь из памяти. — Идем, прошу тебя…
Балбар взял ее за руку, и они поднялись вместе.
Бутид-Ханда собрала волосы в узел, повязалась платком, шагнула вслед за Балбаром.
Он остановился под ветвистой сосной и почувствовал, что не знает, о чем и как ему начать разговор. Чтобы не стоять молча, спросил, наконец:
— Ну, как живешь?
— Ничего, хорошо живу.
Бутид-Ханда прислонилась спиной к стволу сосны, а Балбар, стоя напротив, держался за ветку, словно боялся упасть.
— Как растет сын? Сколько ему?
— Зачем тебе это? — сердито спросила Бутид-Ханда.
— Разве я не могу узнать?
— Это тебя не касается.
«Ого, как разговаривает, видно, есть у нее кто-то, что так осмелела», — подумал Балбар и сказал:
— Я тебя не затем позвал, чтобы ссориться. Что ты кипятишься?
Бутид-Ханда опустила голову. Сколько слез она пролила, когда Балбар от нее отвернулся! Ночью плакала, днем пела песни. Больше всего не хотелось ей перед людьми показаться несчастной. А когда с Балбаром случилась беда, стыдно было людям в глаза глядеть, как будто и она была причастна к его позору. За два года Бутид-Ханда написала ему несколько писем, но ни одно из них не отправила. И вот встретились…
— Я ненавижу тебя. — Она подняла голову, хотела что-то добавить, но Балбар опередил ее.
— Прости меня. Если можешь, прости… — Он шагнул к ней вплотную и хотел обнять, но Бутид-Ханда резко его оттолкнула. Он перехватил ее руки и крепко сжал.
— Отпусти, слышишь? — сказала она гневно.
— Я же ничего плохого не делаю. Боишься меня? Да, конечно… В тюрьме ведь сидел! Но в жизни еще не то бывает, Бутид. Ты не бойся, не бойся. — Он жарко задышал ей в лицо.
— Уйди! Не заламывай мне руки, мне больно, — в голосе Бутид-Ханды зазвенели слезы. — Я вижу, ты меня и за человека не считаешь. Да пусти же! А-а!..
Балбар разжал руки:
— Дура…
— Ну, конечно, дура… — Коротко размахнувшись, Бутид-Ханда ударила его по щеке. — Это тебе за все!
Балбар схватился за щеку, повернулся, чтобы уйти, и увидел Володю Дамбаева. Тот был босиком и в нижней рубашке — спать уже, наверное, лег.
— Что случилось? Почему ты кричишь, Бутид? — спросил он встревоженно.
— Ничего особенного. Разговариваем с ней. Это наше дело… — ответил безразлично Балбар.
— Разве он может по-человечески разговаривать? Руку чуть не сломал. — Бутид-Ханда оторвалась от ствола. Скрестив на груди руки, она, не оглядываясь, пошла к костру. Плечи ее мелко вздрагивали.
— Эх ты… — Володя смерил Балбара презрительным взглядом и сжал пудовые кулаки. Еле сдерживаясь, чтобы не накинуться на Балбара, сквозь зубы сказал: — Не с того конца начинаешь…
— А ты с какого начал? Заступник… Она твоя подружка, что ли?
Не ответив, Володя зашагал прочь.
Балбар оттянул сосновую ветку и резко отпустил ее. Шумно покачиваясь, ветка остановилась на своем месте.
Приниженный, ссутулив плечи, Балбар поплелся к своему костру, чувствуя, как его наполняет злость и отвращение к себе.
13
Бутид-Ханда все не могла успокоиться. Хорошо, что Володя не видит в темноте ее полыхающих щек.
— Ты зря пошла с ним.
— Разве я знала, что так будет? Думала, может, у него дело какое… Если бы не ты… Спасибо тебе…
— Ну, вот еще… Ты, кажется, плачешь? Не надо, перестань. Забудь об этом. — Володя успокаивал Бутид-Ханду и злился на нее: все могло быть по-другому, думал он, люди сами портят себе жизнь.
— Посиди со мной немного, — попросила Бутид-Ханда.
Костер почти догорел. Стало уже по-ночному холодно. Володя поежился и застегнул ворот рубахи.
— Ну что ж, давай посидим, — проговорил он вполголоса и опустился на траву, подминая под себя босые ноги. — Мы, кажется, никогда не сидели с тобой вдвоем, верно?
— Верно, — отозвалась Бутид-Ханда и сама себе улыбнулась.
Будто почувствовав ее усмешку, рассмеялся Володя.
— Помнишь, Бутид, как я тебе письмо написал?