— Хорошо… Начнем тогда ссориться, — сказал Ендон.
— А кому начинать? Ты ж у нас остер на язык, наловчился говорить — тебе и начинать. Только до безобразия дело доводить не будем, постараемся даже в ссоре соблюдать приличия, согласен?
— Нет, все-таки невозможные вы люди. Лягу-ка я лучше спать, — с сердцем проговорила Норжима, вставая из-за стола.
— Согласен… Могу начать, — сказал Ендон Тыхеев и задумался.
Бизья, ожидая, нетерпеливо ворочался, так что табуретка под ним жалобно поскрипывала.
— Бизья, ты не забыл, как батрачил у богача Зунды?
— Нет, конечно, Ендон. Кто ж забывает пережитые мучения, голод и холод?.. У Зунды было около тысячи пятисот голов скота…
— Так. А ты помнишь, в чем ходил этот Зунды и что он ел?
— Как сейчас понимаю, глупейший он был человек. Одежда на нем была рванье рваньем. Посмотришь на него — последний нищий да и только. До того был жаден, что сам себя впроголодь держал, все время старался поесть у кого-нибудь из соседей. Да, удивительно глупый был человек, редкостный дурак.
— Он ведь и умер, так и не сумев воспользоваться своим богатством, не так ли?
— А как бы он сумел, если б даже и захотел? Воспользоваться с умом и толком таким богатством под силу разве что только колхозу. То есть многим людям, разумею я. Он ведь что сделал, когда началась коллективизация, — сто с лишним голов скота загнал в коровник и хотел сжечь, да хорошо, что мы вовремя подоспели. А он до того остервенел, что стрелять начал по нас. И знаешь, если б он не торопился так, то уж одного-то из нас наверняка уложил бы… Ну, схватили мы его, связали и сдали властям… Думаю, подох он где-то на чужбине собачьей смертью…
— Да, дурак он, конечно, был, — подытожил Ендон, наклоняя свою лысую голову.
— Это уж точно, — согласился Бизья.
— Так… Ну, а теперь скажи мне по правде, Бизья, много ли ты богатства накопил? — спросил Ендон, глядя с хитрецой на своего друга.
— А что тебе до моего богатства? — вмиг ощетинившись, загремел Бизья.
— Тс-с, — Ендон поднес к губам указательный палец и почти шепотом проговорил: — Ведь мы же договорились, ссориться, но при этом придерживаться приличия. Возьми себя в руки. Итак, сколько уж у тебя накоплений?
— Мне на две жизни хватит.
— И что ж — все это ты в гроб с собой прихватишь или как? Или перед смертью в озере утопишь?
— Ты меня за дурака принимаешь?
— Ну… тогда, может, лучше сожжем?
— Я пока еще не сошел с ума, — угрюмо проворчал Бизья.
— А может, сделаем доброе дело — раздадим людям по пять-десять, по двадцать-тридцать рубликов, а?
— Ты что, рехнулся, Ендон? Чтобы я заработанные деньги да стал бы вдруг швырять на ветер!..
— А кто только что называл дураком богача Зунды? Нет ли в тебе кое-чего от него?
— Ты меня не сравнивай с ним. Он нажил свое богатство тем, что заставлял работать на себя других. Как говорится, кровь из них пил, словно какой-нибудь клоп. Это была настоящая вошь в человеческом облике, враг всего живого. А теперь посмотри на мои руки — вот этими руками заработано все, что у меня есть. Честным трудом заработано.
— Верно, верно, не спорю. Однако ж, дружище, согласись, что жизнь наша близится к концу. Почти уже прошла! Безвозвратно. На что ты собираешься употребить свои накопленные тысячи?
— А твое какое дело, на что бы я ни употребил их? — Бизья начал всерьез злиться.
— Не знаешь. Конечно ж, не знаешь, — мягко, почти ласково произнес Ендон. — Не знаю, слышал ли ты, что есть такая болезнь — отравление деньгами. Случается, от этого даже умирают…
— Замолчи, мерзавец! — Бизья вскочил, грохнув о стол кулаком, так что подпрыгнули тарелки и чашки. — Ты что, издеваться надо мной сюда пришел? То-то, смотрю, уж больно ласково подъезжаешь… водку выставил… Убирайся отсюда, пока цел!
— Спокойней, спокойней, Бизья. Вспомни наш уговор, дружище, — примирительным тоном отвечал Ендон, поднимаясь и осторожно отступая к порогу. — Ты уж хорошенько отдохни перед дальней-то дорогой. Когда ваше совещание закончится и ты более-менее опомнишься и успокоишься после всего, то припомни вот этот наш разговор, посоображай, что к чему. Я уже давно хотел все это высказать тебе напрямик на правах старого приятеля. Ну, ладно, желаю тебе счастливо съездить!
И не успел Бизья в ответ даже рта раскрыть, как Ендон уже скрылся за дверью.
— Счастливо, говорит, съездить… — запоздало кипел Бизья. — Гляди-ка, доброжелатель какой выискался… Вот вернусь, тогда я с тобой иначе потолкую!
— Ложись-ка спать, ведь поздно уже, — позевывая, сказала Норжима. — Опять у вас все к ссоре свелось? Что вы за люди такие, никак вас мир не берет.