Пока я надеваю чистое белье и футболку, мой взгляд натыкается на что-то на внутренней стороне его руки, и паника поднимается во мне. Я слишком сильно сжала его, пока он меня трахал? При ближайшем рассмотрении, пятно слишком темное, чтобы быть синяком. Слишком замысловатое. Когда линии складываются в рисунок, моя рука взлетает ко рту.
— Что это, черт возьми, такое?
— Хм?
Я забираюсь на него сверху, оседлав его обнаженное тело, и кручу его за бицепс, чтобы получше рассмотреть.
— Это.
На его лице появляется улыбка.
— Ах, это. А я все гадал, когда же ты заметишь.
— С каких это пор ты сделал тату?
— С той первой зимы, когда не вернулся домой, — признается он, откалывая еще один кусочек моего сердца.
У меня кровь стынет в жилах, когда я медленно провожу по контуру кончиком ногтя.
— Две лыжные пары.
— Одна для тебя, другая для меня.
Они утопают в снегу, а за ними маячит бескрайний пейзаж.
— А горы?
— Мое любимое место во всем мире. Здесь, с тобой.
Он перекатываться у меня между ног, и, хотя очевидно, что я плачу, я закрываю глаза.
— Отстань, Райан. Ты не сделал это ради меня.
— Думаю, более чем очевидно, что сделал, — его теплые руки гладят мои бедра, большие пальцы впиваются в кожу.
— Почему ты такой?
Он садится, прислонившись к изголовью кровати, и сажает меня к себе на колени. Я идеально вписываюсь туда, как будто это мое место. В те первые несколько лет после того, как наша дружба перешла на новый этап, все, чего я хотела — это чтобы у нас была такая легкая близость.
Пока мои университетские подруги встречались с парнями, с которыми могли целоваться на вечеринках и проводить с ними целые выходные, я мечтала о Райане Ричмонде, парне из гор, который каким-то образом знал меня лучше, чем кто-либо другой.
Ничто в наших отношениях не имеет смысла. Конечно, у нас есть кое-что общее: наша любовь к лыжам и еде, наш вкус в музыке и фильмах, наше упрямое стремление превзойти друг друга в любом испытание, которое мы придумываем. Не говоря уже о нашем безумном уровне совместимости в постели. Черт, половина из того дерьма, от которого я кайфую, появилась потому, что мы экспериментировали вместе.
А это, в общем-то, все. Несправедливо, что между двумя людьми так много общего, так много истории и нет будущего. Я снова и снова запутывала и распутывала наши отношения. Говорила себе, что мы всего лишь два идиота, которым нравится трахаться и которые случайно оказываются в одном и том же месте раз в год.
В других случаях я сильно отклонялась в противоположном направлении. Грезила фантазиями о совместной жизни с ним. Завтраки и выходные. Выбор постельного белья и образцов красок. Свадебные платья и дети.
Вот как сильно я влюблена в этого мужчину.
Две недели в году не означают, что ты знаешь человека, независимо от того, сколько времени вы проводите в постели, когда ты наиболее обнажена и уязвима.
Несколько лет мне хотелось знать все. Как выглядит его спальня? Кто его друзья? Как он выглядит на пляжах Калифорнии?
В возрасте девяти лет я попросила у родителей его адрес, убежденная, что мы могли бы общаться по почте, но они его не знали, а наши бабушка и дедушка умерли, так что я уже не могла их спросить. Следующей зимой мне казалось безумием даже думать о переписке друг с другом. Вся радость от зимы с Райаном заключалась в интересе, мы общались и рассказывали истории. Было бы не так весело, если бы я слышала их все ранее.
Теперь мне легче притвориться, что мне все равно, если я спрашиваю о его жизни. Лос-Анджелес, другие женщины, его работа. Кому какое дело до всего этого?
Мне. К несчастью.
Я люблю его так сильно, что это причиняет боль, даже когда он здесь, и весь мой. У меня защемило под ребрами, мое маленькое сердечко предупреждает меня. Оно знает, что приближается война, и я знаю, что этого никак не избежать.
Райан отводит мои руки от лица и покрывает поцелуями каждую подушечку пальца.
— Что не так?
— Мы не общались все это время, а ты делаешь секретные татуировки ради меня?
Он заправляет выбившиеся пряди моих волос за уши, смахивая большим пальцем набежавшие слезы.
— В основном, она для меня.
— Зачем?
— У меня не было ничего твоего, и я хотел, чтобы частичка тебя всегда была со мной.
Часть моего сердца вновь разбивается вдребезги, и я понимаю, что самостоятельно мне его уже не собрать.
— Ты же не серьезно, — я обхватываю его рукой за горло и притворяюсь, что собираюсь его задушить.
— Это проблема?
— Да, проблема, Райан. Я очень, блядь, сильно стараюсь забыть тебя, а ты делаешь это невозможным.