Утро ворвалось в номер беззастенчивым ярким светом. За занавеской золотились березы, сияло небо, шумели и перекрикивались драчливые воробьи. И никакой тяжести в голове, никакого свинца в суставах, никакого отвратного чувства «Что, Валера, старость не радость». Да в сороковник мужики только жить начинают - и чем я хуже?
Десяток отжиманий от пола, десяток приседаний, «крокодил», «пистолетик» - мышцы приятно заныли. Насвистывая, Акимушкин принял душ, поиграл бицепсами перед зеркалом и уже собрался было позавтракать, но звонок оторвал его от бутербродов. Подумать только - ключи нашлись! Машина ждет у выхода? Сейчас спущусь. Отправить смску Марьяше - минутное дело, пусть будет в курсе.
От заводских ворот остро пахло свежей краской. Мусор и битые стекла исчезли, крысиных следов не осталось, лужи засыпали гравием. И табличка «Промарматура», надраенная до блеска, висела на своем месте, а не валялась в пыли. И дымок над трубой клубился, словно кто-то разжег плавильную печь. Завод все ещё выглядел запущенным, но впечатления удручающей безнадеги больше не производил. Возможно, помогло солнце, но съемка получилась вполне приличной - Акимушкин в сопровождении молодого чиновника с неприметным лицом обошел все цеха и добросовестно зафиксировал все, что видел. Вставить стекла, кое-где поменять оборудование, наладить вентиляцию - и айда запускать производство. Ох не зря вчера сторож ушел в запой!
У проходной дожидался Бернардыч, с хитрым видом переминался с ноги на ногу.
- А ты, парень непростой, я погляжу.
- Да уж, не пальцем деланный, - ухмыльнулся Акимушкин. - Нас на мякине не проведешь. Вот скажите мне честно, Владлен Бернардович, не было никакого сторожа?
- Отчего же, - обиделся смотритель музея. - Был и посейчас есть. Запил ко времени - это да.
Не удержавшись, Акимушкин расхохотался. Довольный Бернардыч выждал минутку и продолжил.
- Тут с тобой, парень, поговорить хотят. Человек в городе не последний, дело к тебе важное, глядишь и спасибо скажешь.
- Что за дело, ежели не секрет?
- Сам узнаешь. В полдень подходи к фонтану подле Дома Культуры.
- Предположим, - согласился Акимушкин. - А дальше что? Кто меня будет ждать, как я его узнаю? Или её?
- Не ошибешься. - сказал Бернардыч. - И вот ещё - деньги свои забери. Сложится дело - мерзавчик поставишь, а денег я с людей не беру.
Пристыженный Акимушкин сунул в карман аккуратно сложенную сотню и поспешил распрощаться. День обещал уйму хлопот. Все тот же молчаливый водитель добросил до центра и высадил подле моста. Все та же Тульская улица строила перспективу, все те же двухэтажные дома выстроились в ряды. Но по серой раскраске города брызнули акварелью. Лужи подсохли, трещины в асфальте словно бы сгладились, перекошенные стены стали ровнее. В сквере у детской поликлиники к вящему восторгу мамаш распустился куст белой сирени, вялые клумбы распушились разноцветными астрами. Одуванчики зажелтели повсюду - на газонах, в развалинах, вдоль тропинок и крутых склонов. Воздух пах шоколадом, свежим хлебом и летом.
Вокруг кипела работа - горожане кто как умел мыли, красили и чинили свои дома, подправляли заборы, смазывали петли калиток. Пересмеиваясь, спешили куда-то красивые девушки, торопились в кино мальчишки, «деловой» мужик в возмутительном пиджаке и мешковатых брюках скупил у бабушек целый стог пестрых букетов и раздавал цветы удивленным прохожим. На заброшенной стройке фырчал экскаватор, на дверях заведений «кредит на час» красовались одинаковые таблички «закрыто».
Администратор кафе узнал Акимушкина, кивнул ему как приятелю, без запроса заварил кофе, дал ту же машину. Первым делом скопировать документы, скачать фотографии - и в контору. Да, Марьяша, готово, комар носу не подточит. Готовь документы для сделки, инвесторы не идиоты, подпишут как миленькие, госпожа директор! За что оштрафуешь? Кто шлемазл? Не хамил бы, уволила бы в три дня. И я тебя тоже люблю, радость моя! Уф, дело сделано.