- Дела, простите. Как устроюсь - поляну накрою, не сомневайтесь.
- Как вам будет угодно, дорогой вы мой человек. Телефон мой запишите.
- Есть контакт.
Будьте-нате. Акимушкин проводил взглядом собеседника, утер пот со лба, поднес к глазам руку - пальцы дрожали. Что же он натворил, зачем ввязался в дикую авантюру? А затем. Надоело. Жизнь одна, и дорога в жизни одна, и пройти её следует так, чтобы вслед не плевали с обочин. Что оставить в Москве? Контора, улитки, танчики, холостяцкая квартира с переменными девочками, пьянки по воскресеньям, корпоратив раз в квартал и все тяжелей по утрам подниматься с постели. Да гори оно все! Черт его знает, кто кому больше нужен - он Алешину или Алешин ему, но похоже наконец нашлось дело, ради которого стоит жить. Может через пару лет пожалею горько или запью горькую вместе с главредом - но лучше жалеть, что сделал, чем есть себя поедом, что струсил. Камеру только вернуть придется... или договорюсь с Марьяшей, может и рассчитаемся. А вот и она, легка на помине.
- Алло! Алло, не слышу, повторите. Кто? КАТЯ?
- Спросить хотела, есть ли в твоем Алешине хоть одна порядочная гостиница. Наш генеральный с утра увидал твою фотосессию, возбудился, заквохотал - старина, провинция, подлинная духовность, все марш в поле. Вынь да положь ему, зайчику, репортаж под хохлому, планов набить, вкусняшку позаковыристей расковырять. Пошустришь, Кимыч, есть там с кем побазарить по-свойски?
- Не вопрос, Катич. Вы когда приезжаете?
- Съемочная группа завтра подвалит, а я на пятичасовой электричке буду. Встретишь?
- Как штык. Найдемся у фонтана на привокзальной - не перепутай!
Телефон выскользнул из руки, Акимушкин наклонился и с минуту стоял согнувшись, переводя дыхание. Потом выпрямился, шумно сглотнул, облизнул пересохшие губы. Потянулся к плоской бутылке в кармане куртки, медленно отвинтил крышечку, представляя жгучее тепло, горькую крепость, растекающуюся по рту - и не стал пить. Оставил коньяк подле урны - кто-нибудь подберет.
Они не виделись года три. Вряд ли Катя одна, вряд ли стоит рассчитывать на что-то кроме старой дружбы старых волков... Может розы купить? Нет, идиот, Катюша терпеть не может срезанные цветы. Она любит осенние листья, красные, желтые, разноцветные и пахучие. И смотрится королевой в кленовом венке.
- Такси! Командир, в парк свезешь? В какой? А в любой, где у вас тут красивее.
Редкие пешеходы озирались на прилично одетого, растрепанного чудака, который бродил по парку, обрывал листья с кленов и сплетал их, напевая под нос что-то путаное, про поезд Свердловск-Ленинград и назад. Мамы с колясками прибавляли шагу, старушки вздыхали «пьяный», собачники подзывали поближе псов. Лишь одетая в бохо синеглазая девчонка с косами цвета старого серебра задержалась на полминуты - подуть легонько, чтобы листья-ладошки полетели дождем, засыпая прохожих, скамейки, дорожки, застревая в шевелюрах и капюшонах, карманах курток и клапанах рюкзаков.
До конца октября оставалось восемь часов.