С ненужными подробностями и брызгами слюны он поведал следующее. Уже в цехе, когда готовили платформу к погрузке в вертолет, Старикова позвали к телефону. Знакомый я голос, но какой-то невнятный, словно человек говорил сквозь 1 тряпку, сообщил:
— Стариков, запомни: пари! Еще раз повторяю: пари. Скажи Клейменову — он поймет. Я поверил этим негодяям, когда блокировал программу. Но больше не могу! Если что-нибудь случится…
— Пари, — повторил Клейменов. — Резервный пульт сюда! И связь с нашим спутником. Попытка не пытка. В конце концов, господин генерал, мы ничего не теряем.
Вскоре резервный пульт уже стоял в штаб-салоне. Клейменов вызвал спутник связи, переговорил с дежурным оператором на борту, быстро закодировал программу.
— Через полчаса, после корректировки курса, выхожу на прямую видимость платформы, — доложил с экрана космонавт. — Как там, Валерий Самойлович, на земле? Метет? Хорошо вам… А я тут с лета торчу!
— Отставить, — сказал Клейменов. — Лирик нашелся.
— Я его понимаю, — сказал генерал. — Все мы люди и человеки… И того, что позвонил, тоже понимаю. Человеческий фактор, господа, вещь серьезная. Посильней вашей электроники и трития-лития. Заела совесть засранца — вот и раскололся.
— Может быть, — бросил Зотов. — Или все наоборот. Это якобы кодовое слово… Если это сигнал для людей на станции? Они поймут, что мы продолжаем попытки разблокировать платформу, нарушая тем самым условия ультиматума.
Генерал надолго задумался.
— Пора, — сказал Клейменов. — Спутник вышел на цель.
Тут и группа спецназа выдала на своей волне условный сигнал.
— Пусть спутник действует, — решил Вадим Кириллович. — С двух сторон ударим.
— Подождите, — попросил Клейменов. — Если разблокируем платформу — она будет подчиняться только нам.
— Ударим с двух сторон, — упрямо сказал генерал, и лицо его пошло красными пятнами. — Они сами напросились!
Зотов закурил и отошел к двери. Минут через десять услышал, как генерал разговаривает прямым текстом с группой спецназа:
— Никто не ушел? Отлично! Конечно, майор, отвезите его домой, пусть успокоит жену. Если в поселке есть заговорщики — расстреливайте, как шелудивых собак! Я доложу президенту о завершении операции и вылечу в Удомлю.
Клейменов со вздохом облегчения отвалился от резервного пульта:
— Команды проходят хорошо. Хоть сейчас могу увести нашу «черепашку».
— Так уводите от греха подальше! — засмеялся Вадим Кириллович. — Ух, господа, как мне захотелось нажраться! Не составите ли компанию?
— С удовольствием! — потер руки Клейменов. — Но учтите, ваше превосходительство, я пью основательно.
Зотов выбрался в коридор и пошел в купе к Марии. Тихо приоткрыл дверь — девушка спала, заслоняя глаза ладонью от тусклого света дежурной лампочки. Спи, сказал про себя Зотов, спи. А я все сделаю, чтобы забрать тебя из Удомли. Мужик я или нет? В конце концов, еще и сорока не стукнуло. И защемило у него душу от ощущения новизны, что входила в его такую серую и размеренную жизнь.
Он послушал голоса генерала и Клейменова, которые доносились из штаб-салона, и вышел наружу, под веселую, какую-то суматошную метель. Наверное, последнюю в эту зиму.
★ ★ ★ ★
Восьмого апреля он вернулся с полигона уставший до чертиков. Аварийная программа для «черепашек» была наконец отлажена полностью. Теперь Сальников намеревался резко повысить цену на платформы. Драматическая схватка на Тверской АЭС, в которой одна из «черепашек» была, можно сказать, главным действующим лицом, сделала хорошую рекламу платформам и всей фирме. По этому поводу Кот цинично заметил на итоговом совещании: «Кому война, кому мать родна!» Зотов, при сем присутствующий, невольно вспомнил Афган и прапорщика Котяру, загонявшего афганцам грузовики с продовольствием.
Первым делом позвонил Марии, поболтал немножко, пожелал спокойной ночи. Ему действительно удалось перевести Марию в Москву и даже устроить оператором на реакторе МИФИ. Так что она теперь работала почти рядом с домом. Мария догадывалась, зачем Зотов звонит так часто и наезжает на чаепития. Но он событий не торопил.
Позвонил Марии и завалился спать, отключив телефон и видяк. Кот, сволочь этакая, полюбил в последнее время звонить ночь-ополночь и жаловаться на жизнь. Нашел жилетку… Дрых Зотов до позднего утра, медленно выплывая из вязкого сна. Сначала стали слышны звуки на улице. Ревнула машина, кто-то забарабанил в дверь, Зотов решил не показываться. Вполне может статься — на завод вызывают. Договорились же с Котом — сегодня отдыхаем! Потом горячее, почти летнее солнце заглянуло в окно и мазнуло по векам огненной пятерней.