«Мы современные свободные люди», — не уставала повторять Ксения все эти годы — годы их связи, прерываемой долгими месяцами и даже годами, когда они забывали друг о друге. Он знал все о ее мужчинах, она — о его женщинах. О ревности они никогда даже не заговаривали. И кроме того, ведь Ксения знала, что рано или поздно, выбравшись из очередной постели, он к ней придет. Сначала — в старенькую двухкомнатную квартиру, принадлежавшую ее родителям, теперь — в эту, новую, отделанную в соответствии с ее вкусами, со шкафом-купе, содержавшим платья и костюмы, способные придавать относительную стройность ее еще сильнее раздавшейся с возрастом фигуре.
Да, возраст, возраст… Ксения долго пыталась казаться не такой, как все, но, видимо, она такая же, как все. Как все бабы. Хочет выглядеть благополучно в глазах окружающих. Для повышения статуса ей нужен муж. Почему бы не Леонид? И она одна, и он один…
— Мне с тобой всегда хорошо, — настойчиво повторил Ефимов. — А с чего это вдруг ты задаешь мне такие вопросы?
— У нас всегда это все было… потому, что нам это нужно. Нам двоим. Именно это. Без посторонних целей. — Ксения все-таки умная баба, умеет выражать свои мысли. — А в последнее время у меня такое чувство, что ты меня используешь.
— Я? Тебя? Деар, — Леонид, по своему обыкновению, которое у него завелось еще в кавээновские времена, иронически перекривил иностранное слово, — ты что-то путаешь. Это я твой клиент, а не наоборот. Это я плачу деньги вашей… вашему творческому объединению. Так кто кого использует, деар?
— Деньги? Деньги я могла бы получить с кого угодно. Думаешь, мало у нас заказчиков? Дело не в этом…
— Тогда в чем же? — Леонид начинал злиться: тоже мне, сложная непонятая натура! Что за манера у баб: говорить полунамеками, а потом злиться на тебя за то, что ты, такой нечуткий, не уловил и не разгадал, что от тебя требовалось! — В Марине?
Кажется, он случайно попал в яблочко — судя по тому, как застенчиво и негодующе Ксения отвела глаза.
— Полная глупость! — осклабился Леонид. — Я же не тычу тебе в нос твоим Нефедовым. Ты собираешься сказать, что это разные вещи, но поверь, вещь всегда одна и та же. Ксюха, мы же с тобой старые циники, для нас любовь — это всего лишь неудачная разновидность секса. И, главное, ты ревнуешь на пустом месте! К Марине я давно даже пальцем не прикасался. Она же вдова…
Ксения буркнула что-то вроде того, что она знает, каким пальцем прикасался к Марине Леонид. Леонид снова ощутил раздражение.
— Ну вот, ну что с тобой поделать! Юрист, а такая глупая!
Это было чистейшей правдой. Ксения Дмитриевна Макарова в свое время закончила юрфак. А сейчас она была старшим советником юстиции, начальником Следственного управления Александрбургской областной прокуратуры.
Александрбург, 13 марта 2006 года, 15.40.
Валентин Баканин — Сергей Алехин
Наконец-то Баканин увидел своего следователя… Точнее сказать, это Баканина предъявили следователю по особо важным делам Александрбургской областной прокуратуры Сергею Владимировичу Алехину. Если майор Эдмонд Дубина с первого взгляда внушал стойкую неприязнь, то лицо Алехина, если бы Валентин встретил его при других обстоятельствах, могло бы показаться ему симпатичным, даже красивым. Такими в старых фильмах пятидесятых годов любили изображать летчиков и капитанов дальнего плавания: чеканный профиль, густые прямые брови, выступающий длинноватый подбородок, черные волосы, гладко зачесанные назад. Но сейчас, переживая смятение невинно обвиненного, Баканин находил в этой мужественной маске изъяны, свидетельствующие о том, что носитель ее вовсе не такой герой, каким хочет выглядеть. Чересчур капризная и безвольная линия губ, чересчур часто помаргивающие глаза. И главное, руки! С чего это следователь по особо важным делам так егозит пальцами? То побарабанит ими по столу, то покрутит ручку, то ни с того ни с сего начнет перебирать края лежащей перед ним на столе изрядной стопки бумаг. Эти бумаги занимали Валентина Баканина несравненно больше, чем физический (и моральный) облик следователя Алехина. Неужели это о нем, о Вальке Баканине, успели уже столько понаписать? Что же они там настрочили? Описали, как ловко заманили его в свое милицейское логово? Как накинули мешок на голову, как били? Представив себя в мешке, корчащимся на полу под тычками и пинками, Баканин полыхнул стыдом, но тут же остановил себя. Нет, он сильный человек. Он не даст себя подавить переживаниям. Он добьется, чтобы стыдно стало тем, кто с ним так поступил.
— Гражданин Баканин, — служебным ровным голосом, но все с тем же беспокойством пальцев произнес следователь Алехин, — вы обвиняетесь в том, что убили Рубена Айвазова руками нанятого вами исполнителя. Запирательство бесполезно, ваш исполнитель сознался.
«Вот оно!» Как ни готовился Валентин к чему-то подобному, сердце екнуло, толкнулось изнутри в грудь. Стараясь сохранять хрупкое спокойствие, он спросил с такой отрешенностью, будто речь шла не о нем:
— Зачем, по-вашему, мне было убивать Кин… Рубена Айвазова?
— Вы сами все отлично знаете, гражданин Баканин. — Устав попусту вертеть пальцами, Алехин снова принялся за шариковую ручку. — Кому еще знать, как не вам. Крупный бизнес. Экономические соображения. Рубен Айвазов был директором пансионата «Уралочка», это вы признаете?
— Тут нечего признавать или не признавать. Да, был директором пансионата…
— И вы признаете, что являетесь руководителем корпорации «Зевс»?
— Ну, в этом-то я, пожалуй, смело сознаюсь. — Валентин собирался улыбнуться, но душевных сил не хватило, и реплика, вместо того чтобы выйти шутливой, получилась мрачной. Это не упустил подметить Алехин — и со значением кивнул, задрав свой капитанский подбородок.
— Отлично. Большой прогресс. Так мы с вами скоро дойдем и до признания… А зачем сопротивляться, а? Раньше признаетесь, раньше под суд пойдете. А условия содержания в камерах предварительного заключения у нас куда хуже, чем на зоне…
— Так ради чего, по-вашему, мне нужно было убивать Айвазова? — изо всех сил подавляя просачивающуюся изнутри тела дрожь, возвратил его к прежнему вопросу Баканин.
— А очень просто. — Алехин словно констатировал всем известные факты, утверждая, что небо синее, а листья с деревьев облетают осенью. — Уральский пансионат является филиалом московского пансионата с тем же названием, «Уралочка». В настоящее время пансионат формально подчиняется крупной корпорации с мифическим, так скажем, названием «Зевс». Вы, гражданин Баканин, хотели незаконно завладеть пансионатом «Уралочка» в городе Александрбурге. И осуществили свой преступный план! Для чего в неустановленное следствием время, в неустановленном следствием месте встретились с гражданином, чье имя вам отлично известно, и передали ему деньги в неустановленном следствием размере на убийство Рубена Айвазова. Ваше доверенное лицо, которое мы в ближайшем времени арестуем, наняло исполнителя…
— Где доказательства? — Баканина трясло уже в открытую. — У вас же одни голословные утверждения! Предъявите мне доказательства! У вас их нет!
Следователь встал, прошелся по кабинету, взглянул в потолок, точно поэт, который ищет вдохновения.
— Вся загвоздка заключается в том, — менторским тоном сообщил Алехин, точно вдохновение было им обретено, — что схема заказного убийства элементарно проста. Есть исполнитель, чаще его называют «киллером». — На таких словах, как «киллер», Алехин ставил ударение, словно окавычивая их, только не на письме, а вслух. — Есть «организатор» — этот человек отвечает за техническую часть мероприятия. По поручению «заказчика», получив от него деньги, он выходит на киллера. Организатор передает киллеру деньги своего клиента. Он же оговаривает детали убийства. Но проследить связь заказчика с исполнителем практически невозможно. Связь с киллером имеется только у организатора…
Продолжения этой речи Валентин безмолвно вынести не мог. Он чувствовал, что сейчас закричит, не вытерпит, взорвется. В ушах у него зазвенело, перед глазами снова начала расплываться какая-то муть. «От гнева», — машинально отметил он, подумав, между прочим, что и избиение могло иметь кое-какие физиологические последствия…