перед этим миллионы умерли бы от обезвоживания и голода. Мы нуждались в быстром решении
проблемы. Они нуждались в нашей планете. И так был подписан договор, и мы договорились
следовать их правилам.
Президент Картье возвращается с новой фальшивой улыбкой на лице.
— Сейчас вы знаете нашу историю и понимаете, важность пути, на который вы
собираетесь ступить. Пожалуйста, выньте ваши патчи из кейсов, и давайте перейдём к
важнейшему протоколу этого вечера — протоколу Лишения.
Моя ладонь плавно прошлась по поверхности патч-кейса, и крышка открылась, выставляя
напоказ крошечный серебряный патч, хранящийся внутри. Он светился, как шёлк, и был гладким,
как вода. Две большие овальные части соединялись тонким однодюймовым кусочком ткани. Я
беру патч в свою руку и слышу почти беззвучное жужжание, исходящее от него, словно он живой,
хотя я знаю, что, должно быть, в нём просто происходит химический процесс, который позволяет
ему делать нас неподвижными. Я легко провожу большим пальцем по ткани. Это не выглядит так
уж устрашающе. Президент Картье обучает нас, как правильно ставить патчи, и я чувствую, как
моё тело превращается в камень. Мои глаза расширяются, когда они поднимаются к ТВ-экрану.
— Продолжай, дорогая, — советует сидящая рядом со мной мама. Она гладит меня по
колену и широко мне улыбается. — Всё в порядке.
— Я думала, мы сделаем это ночью, — прошептала я тихим голосом.
— Так и есть. Это всего лишь тест. Это позволит тебе испытать это чувство, вместе с нами,
пока мы рядом с тобой. Таким образом, ты будешь меньше бояться. Позволь мне помочь. — Она
берёт патч из моих рук и начинает с моего лица.
— Подожди, — умоляю я, стараясь унять дрожь в голосе. — Что произойдёт? Что я увижу?
Как я вернусь в прежнее состояние? Что если я не могу…
— Всё в порядке, — уверяет она снова. Затем она наклоняется ближе ко мне, и я чувствую,
как у меня перехватило дыхание. Я не хочу это делать. Пожалуйста, не заставляй меня делать
это.
Затем гладкая ткань опускается на мои глаза, ослепляя меня. Я расслабляюсь лишь на
мгновение, как вдруг патч присасывается к области вокруг моих глаз, словно проникая через
кости, я чувствую, как он давит на мои виски и остро в них вонзается. Я хочу от него избавиться.
Я кричу маме, чтобы она помогла мне, и слышу, как она вновь и вновь повторяет, что это
нормально, что всё в порядке.
На заднем плане слышится голос президента. Он объясняет, что это для того, чтобы в
процессе Лишения наши тела не чувствовали, что их лишают Древние. А также, что мы ежедневно
получаем полный рацион питания, который нам вполне достаточен. Как в полночь назначенный
нам Древний придёт в нашу комнату, и как он в течение тридцати минут будет производить
Лишение прежде чем вернуться на свою планету Лог. Затем патч дезактивируется, говорит он. Я
удивляюсь, почему он говорит это так быстро, но затем понимаю.
Такое ощущение, что кто-то выключил звук, я больше не могу ничего слышать. Я напрягаю
свой слух, чтобы отыскать хоть что-то в тишине, но ничего нет. Затем, я больше ничего не
чувствую. Мои лёгкие горят, и на мгновение мне кажется, что я сейчас задохнусь. Я пытаюсь
пошевелить руками, чтобы дотянуться до мамы, но они не двигаются с места. Стараюсь кричать,
но ни одно слово не вылетает из моих уст. Паника захватывает мой разум, но вскоре ко мне
начинают возвращаться чувства. Я осязаю, как мама сильно сжимает мою руку, слышу на заднем
плане голос президента Картье, но я всё ещё не могу видеть, не могу пошевелиться.
Знаю, я должна слушать. Знаю, что должна запоминать, что делать, как и когда. Но всё, о
чём я сейчас могу думать, это о том, как через четыре часа я буду должна делать это
самостоятельно во мраке своей комнаты. Ослеплённая, обездвиженная, ожидающая… когда один
из них придёт за мной.
Если бы я только могла кричать… я бы закричала.
Глава 1
Семь лет спустя
Я повернулась лицом к окну, вглядываясь в темноту, в надежде увидеть их. Но конечно, это
было глупо. Сейчас только 11.53. Они ещё даже не прибыли.
Предполагается, что я должна была уже привыкнуть. Патч защищает, но тем не менее я его
ненавижу. То, как он давит на мои виски, как он заползает прямо в мой мозг, ослепляя меня,
обездвиживая и всё же позволяя слышать и… чувствовать.
Не понимаю, почему мы должны носить их, однако, так надо. Это их правило, не наше. Это
как-то связано с событиями прошлых лет. Никто об этом не говорит. Никто не говорит о них
вообще. Предполагается, что они контролируют слишком многое в нашей жизни.
Я не ночевала в гостевом домике с тех пор, как была маленькой. Мы не можем пропустить
Лишение. Поэтому я не ложусь спать раньше полуночи с тех пор, как мне исполнилось девять лет.
Я не могу спать во время Лишения.
Каждую ночь я жду возле своего окна, и мне так сильно любопытно, что я не могу
удержаться от внимательного разглядывания деревьев в надежде увидеть одного из них. Я никогда
их не видела, и вряд ли когда-нибудь увижу.
— Древние осмотрительны, — сказала мне однажды мама.
Но я не уверена, что всё так просто. Некоторые говорят, что они настолько необычные, что
мы бы просто умерли от страха. А некоторые уверяют, что они слишком привлекательны и
слишком соблазнительны.
Мне больше нравится вторая теория.
Снаружи листья шелестят созвучно ветру. Прямо сейчас они опадают с деревьев, попадая
из их мира в наш. Листья движутся в ритм. Такие прекрасные и нагоняющие тревогу.
Я отошла от окна, и мурашки, первый признак нервозности, пробежали у меня по спине. Я
их не боюсь, или, по крайней мере, я не боюсь за себя, хотя, может быть, мне следовало бы
бояться. Я почти ничего об этом не знаю. Я даже не знаю, он это или она.
Помню, как в первое время, я не могла даже дрожать или показывать страх или удивление.
Что, если бы я не смогла двигаться снова. Потерять зрение было достаточно страшно. Но быть
неспособной двигаться, пока остальная часть моих чувств — слух, осязание — обостряются… Я
не уверена, как я выжила.
Той ночью я была напугана, но это было семь лет назад. Сейчас… Не уверена, что я
чувствую. Страх — лишь часть этого чувства. Если быть честной, абсолютно честной, во мне
живёт что-то более сильное, чем страх того, что забирается в моё окно. Я любопытная… слишком
любопытная, чтобы это привело к чему-то хорошему.
Мой будильник пищит. Цифры сияют ярко красным: 11:55, а ниже дата: 10 Октября 2140.
Я роюсь в своей прикроватной тумбочке и хватаю серебряный кейс, в котором хранится
мой патч. Я торопливо открываю крышку, готовясь приложить содержимое к моим глазам, но
резко отпрыгиваю.
Кейс пуст.
Я переворачиваю ящик вверх ногами. Содержимое рассыпается по полу в полном
беспорядке. О, нет, нет, нет! Это произошло. Я закрываю рот руками и заставляю себя несколько
раз глубоко вдохнуть. Я беру кейс, чтобы проверить его снова. Всё пусто. Конечно же там ничего
нет!
Биип. 11:56.
Черепичная крыша звенит так, будто по ней кто-то ходит. Может быть, это лишь лёгкий
дождь, или ещё лучше град. Я сжимаю стальные нержавеющие перила своей кровати, затем
заглядываю в уже открытый ящик. Но спустя тридцать секунд, я всё ещё стою с пустыми руками.
Мне нужен патч. Мне нужен патч. Мне нужен патч.
Мои глаза бегают по комнате, переключаясь от пола к гардеробной — последнее место, где
бы он ещё мог находиться. Я пытаюсь не думать о времени. Колеблясь, оглядываю комнату и
вновь слышу звуковой сигнал будильника.
11:58.
Я бросаюсь к панели на гардеробной и быстро ввожу код. Стальные двери распахиваются,