предосторожности. Это не то, что они скрывают. Но, тем не менее, я всегда считала, что мы
тренируемся из-за того, что они могут атаковать, а не потому, что они уже здесь.
Дрожь ползёт по моей спине. Я должна загнать Джексона в угол сегодня. Это не то, что я
могу скрывать от своего отца долго.
— Ты слушаешь меня? Где сегодня твоя голова?
— Прости, — я прогоняю все посторонние мысли, желая заполучить кофе или хотя бы
энергетик. Завтра я проснусь вовремя. Обычно я собираюсь за десять минут. Или же за
пятнадцать, если не могу сосредоточиться.
— Начинай с серии, — говорит папа.
Я подпрыгиваю на мате и двигаюсь назад, делая серию переворотов в воздухе,
позволяющих мне переместиться на необходимое расстояние для совершения серии упражнений.
Папа начинает охватывать всё большую территорию, вращая руками напротив себя, чтобы принять
позицию. Он не ударит меня, ну, он никогда этого не делает, но этот взгляд, серьёзный и
смертельный, обычно заставляет меня думать, что он это сделает. Это неудивительно, что он был
лучшим оперативником, лучшим во всём. Отчасти это было потому, что он не был приемником,
как я, но думаю, это ещё зависит от того, кто он такой. Он — гонщик, он всегда на шаг впереди.
Даже если я стану его преемницей, если мне суждено быть командующим, я не уверена, что у
меня когда-либо будет решительность, которая есть у него.
Я вздыхаю, желая бороться с кем-нибудь, с кем угодно, кроме папы, и бегу через мат, ныряя
в воздух, и затем делаю переворот снова и снова, пока не оказываюсь напротив него, продолжая
двигаться, чтобы разум не замедлил меня. Я поворачиваюсь и бью. Посылаю удар за ударом. Мои
зубы сжимаются.
Я бью жёстче и жёстче, папа блокирует каждое движение, но я отказываюсь сдаваться. Я
вытряхиваю остатки сна из своего тела и продолжаю бороться без мыслей и переживаний, пока
папа не вскидывает свою правую руку в знак остановки.
Он подходит ближе, возвышаясь надо мной.
— Хорошо, но этого не достаточно. Тебе необходимо закончить бой менее чем за пять
минут. Чтобы перейти на следующий уровень, ты должна делать это менее чем за две минуты. В
жизни, если ты сражаешься в реальном бою, ты должна знать, как убить врага менее чем за
минуту. Ты должна реагировать быстрее, Ари. Древние догадываются о твоих действиях, ещё до
того, как ты о них подумаешь. В чём секрет? Перестань много думать.
Я смотрю на него, совершенно сбитая с толку.
— Менее чем за пять? Я ударила тебя. Разве ты не… — огромное количество разных слов
приходит мне на ум. О чём я действительно хочу сейчас сказать, так это о своей гордости, но я
знаю, что лучше не заниматься самовосхвалением.
Папа смотрит на меня в течение секунды, а затем выходит, не сказав больше ни слова.
Я хватаю полотенце с оружейных полок, вытираю лицо, возвращаю перчатки, мои мысли
ещё не пришли в норму. Даже если бы я занималась сверх всякой меры, я бы не смогла победить
кого-либо менее чем за минуту, а затем забыть своего врага. Я вздыхаю. Ну, я думаю, что
разберусь с этим или стану обладателем множества ушибов, пытаясь это сделать.
Я подхожу к дверям лифта и захожу внутрь. Лифт взмывает вверх, открываясь на главном
этаже нашего трёхэтажного дома. Я машу маме, которая смотрит какую-то кулинарную
программу на телевизоре в гостиной. Благодаря Четвёртой Мировой Войне, 95% населения Сидии
не может позволить себе еду. Почва была разрушена токсинами, поэтому на ней больше ничего не
растёт. В рамках договора Древние культивируют почву, но они не могут или не хотят делать это
на всей планете. Поэтому наши гениальные химики создали пищевые добавки. Одна таблетка
заменяет целый обед. Проблема в том, что производить их очень дорого. Что же они решили?
Поднять цены на настоящую еду, чтобы покрыть расходы. Таким образом, хотя сейчас никто не
голодает, большинство не может позволить себе купить даже яблоко, пока остальные могут
позволить себе всё, что пожелают. Всё что мама хочет, так это готовить и иметь необходимые
приспособления, которые сделают процесс интересным для неё. Но она всё ещё чувствует себя
виноватой, именно поэтому она перешла от изучения материалов к пищевым исследованиям.
Думаю, если бы я не была настолько запрограммирована, чтобы стать управляющим, я бы,
вероятно, попробовала выучиться на химика. Они делают много хороших вещей.
Двери моей спальни открываются, как только я оказываюсь рядом. Мне требуется время,
чтобы пересечь ковёр. Мягкий ковёр обволакивает мои пальцы, и я погружаю их глубже, прежде
чем достигаю гардеробной. Я сортирую одежду, выбирая наряд для сегодняшнего дня, а затем
направляюсь в душ. Мне нужен план, как расспросить Джексона без привлечения лишнего
внимания. Последнее, что мне надо, так это то, чтобы он в школе обратил на меня внимание
Древних, разоблачив при этом нас обоих. Я должна оставить это в секрете… пока… пока я не
смогу выяснить, почему он здесь… и почему он защищает меня. Двадцать минут спустя, я
спускаюсь в дом, погружённый в тишину.
— Мама? — зову я.
— Я здесь! — кричит она из кухни. Я заворачиваю за угол и вижу, что она уже в белом
халате химиков и тщательно исследует крошечную таблетку на столешнице. Она достаёт пипетку
из кармана и распределяет коричневые капли по таблетке. Жидкая оболочка полностью покрывает
её, меняя цвет с белого на тёмно-коричневый. Она передаёт таблетку мне.
— Сделай мне одолжение, попробуй это.
Я испытываю отвращение. Не то чтобы я против пищевых добавок. Я принимаю их каждый
день, даже притом, что моя семья может позволить себе натуральные продукты. Но есть
коричневую таблетку? Нет.
— Спасибо, но я не… голодна, — я отхожу от её протянутой руки, насколько это возможно.
— Ой, да ладно. Я испытываю новую формулу, которая наполняет таблетку ароматами. Вот
это, — она улыбается крошечной точке в её руке, — шоколад.
Я смотрю на пилюлю с подозрением.
— Шоколад? — её улыбка расширяется, поэтому я уступаю и вырываю таблетку из её
пальцев. — Ты…?
— Просто попробуй, — говорит она с волнением в голосе.
Я кидаю пилюлю в рот, и сразу же вкус плавленого шоколада разливается по моему языку.
— Ммм… Как ты это сделала?
— Секрет шеф-повара, — говорит она, прежде чем достаёт планшет из другого кармана и
начинает записывать свои открытия. Я смотрю на неё в течение нескольких секунд, изучая её
напряжённое лицо, улыбку, которая никогда не покидает её во время работы. Интересно, буду ли я
выглядеть точно так же, любить свою работу и всё такое, или буду всегда серьёзной… как мой
другой родитель.
Я беру несколько пищевых добавок для завтрака из кладовой и незаметно продвигаюсь к
двери, оставаясь без внимания мамы. Я добираюсь до двери и надеваю на шею ключ-карту,
которая обеспечивает мне доступ к электрону, к школе, к моему шкафчику и ко всему, в чём я могу
нуждаться в течение дня. Сканер на двери переключается с красного (отсутствие карты) на
зелёный (можно идти).
Я спускаю по улице, пытаясь не бежать и стараясь не думать, что может или не может
случиться, когда я попаду туда и увижу его.
Я подхожу к трону, когда двери близки к тому, чтобы закрыться, и спешу подняться на борт.
Серебряные стены, серебряные сидения, серебряный пол. Всё сделано из стали, и нет и малейшего
намёка на чувство вины за то, насколько холодной это делает нашу поездку, поэтому я никогда не
сижу на последнем уровне. Если первый этаж холодный, то последний просто арктический.
Трон окружает и соединяет четыре района, включая Сидию, столицу Америки,
возрождённую после падения бомбы, уничтожившей во время войны предыдущий центр. Во всей