– Ты так говоришь, как будто я чужие бабки собираюсь спускать.
– Да нет, Леша. Теперь-то они уже отмытые, свои. Но все равно – совесть нужно иметь, тебе и твоему Бергу, который начальный капитал составил на рэкете и утюгах с паяльниками, чем он своих должников пользовал, немчура несчастная!..
– А что ты имеешь против Берга? Он, между прочим, мой компаньон. Такой же полноценный, как, скажем, Мавродитис.
– Мавродитис? Ну, этот древнегреческий герой вообще особой строкой в бюджете прописан. Так что можешь мне о нем даже не напоминать. Это надо же такое имя-отчество наворотить: Телемах Одиссеевич! Правда, и хуже бывает, надо заметить. У меня есть один знакомый армяшка, так того и вовсе Гамлетом зовут. Он даже дом себе в Дании по такому случаю купил. Теперь вот на замок копит.
– Ехидный ты человек.
– Ну что ж, не без того. Ну так как с днем рождения, Леша? Мне вообще приходить или – во избежание скандала – лучше не стоит?
– Нет, ну что ты спрашиваешь? Конечно, приходи. Только, ради бога, без выходок. Без динамитных шашек в торте, как говорится, и без пьяных попов на столах.
– Так без этого твоя жизнь станет окончательно скучна. Хуже не придумаешь. Ладно. Ты сейчас куда?
– В аэропорт. Сегодня из Англии Ленка с матерью приезжает. С тещей, стало быть. Думал, что она подольше там поотвисает, дал ей денег, нормально так дал – а вот все равно едет обратно. Ей сколько ни дай, все спустит.
– Ну так и женился бы на бабе без всяких претензий. А то те нужно было обязательно из богатой семьи, умницу, красавицу, спортсменку, разве что не комсомолку… так что теперь сам и отдувайся. Ленка, она да – характерная, серой мышкой быть не хочет. Да и мамаша у нее еще тот фрукт. Боевая женщина. Все-таки не хухры-мухры, а супруга бывшего кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС! Породнились мы с царями, что называется. Ну ладно, Леша. Поехал я тоже. У меня завтра с утра рыбалка намечается, так что пожелай мне хорошего клева.
– Ну… хорошего.
– Спасибо. Ты только не скучай, Леша. Я к тебе на юбилей обязательно прикачу, ты не сомневайся. И подарок принесу. Конечно, такой подарок, какой эти твои Берги и Мавродитисы, я подарить не смогу, денег просто не хватит. Может, отделаюсь чисто символическим.
– Ну, давай чисто символический…
Глава 1
Нельзя не признать, что во многом завязку этого дела следует усматривать в том памятном разговоре с моим драгоценным боссом, который состоялся великолепным летним вечером. В тот день Родион Потапович явился в офис, он же – дом, в изрядно приподнятом настроении, даже насвистывая какую-то веселую мелодию и с преувеличенной бодростью поприветствовав меня.
Благорасположение г-на Шульгина меня позабавило и порадовало, даже несмотря на упомянутую мелодию, так как при полном отсутствии у моего начальника музыкального слуха это воспринималось, мягко говоря… не очень. А порадовалась я потому, что в последние три-четыре дня Родион пребывал в задумчивости и даже пару раз по рассеянности назвал мою подругу, а свою жену Валентину, то Катей, то Машей, чем дал совершенно необоснованный повод для ревности. Валентина даже советовалась со мной, спрашивала, не мог ли Родион Потапович нагулять где-то связь на стороне. Рассуждения Валентины показались мне откровенно смешными, потому что Родион Потапович был совершенно не способен изменить жене, будучи примерным семьянином.
– Валя, – сказала я, – ты не обращай внимания, как он тебя называет. Когда у него что-то в голове сидит, быть может, новая проблема, какая-то неотвязная мысль, он ничего не замечает. Сама знаешь. Вот меня он в свое время как только не называл: и Мариной Сергеевной, и Кирой Израилевной, и даже Иваном Петровичем называл!
– А ты?.. – не унималась Валентина.
– А я – Мария Андреевна.
– Я не о том… я…
– Да понятно! Валя, ты какая-то странная, честное слово. Как будто ты его первый день знаешь. Да его, кроме работы да его отпрыска, вашего сына, ничто больше и не занимает! Какие уж там связи на стороне…
– Вот видишь, – замогильным голосом сказала Валентина, – вот видишь, ты сама сказала. Работа и сын. А про меня – ни слова. Как будто и нет меня. Он с тобой раз в пять больше разговаривает, чем со мной.
– Ты что, Валька, ко мне ревнуешь, что ли? – проговорила я. – Ну это ты зря. Если откровенно, так твой муж совершенно не в моем вкусе. Очень уж он интеллигентный.
– А тебе что, грубые мужланы нравятся, что ли?
Полемизировать на эту тему я не стала, зная некоторую нервность, появившуюся в характере Валентины после родов. К тому же ничего для нее приятного касательно того, кто в моем вкусе, я сказать не могла. Мой босс, Родион Потапович, имел чрезвычайно цепкий ум и великолепную логику, но у него была совершенно непривлекательная внешность. Настоящий мужчина должен быть, на мой взгляд… как-то пофактурнее, что ли. А Родион Потапович был тощ, а над линией худых плеч на тонкой шее покачивалась внушительных размеров голова, заросшая густыми черными волосами, оснащенная могучими лобными выпуклостями и большими очками. Я всегда настойчиво рекомендовала боссу постричься, но он упорно мои советы игнорировал, а Валентина утверждала, что стричься Родиону как раз не стоит, потому что у него очень большие уши, и они почему-то всегда красные. Прилив крови к ушам осуществлялся не в последнюю очередь благодаря дорогим коньякам, до коих Родион Потапович Шульгин был большой охотник.