м-с РУНИ: Да, да, и у меня так бывало.
м-р РУНИ: Если мы проторчим тут же, говорил я, то я за себя не отвечаю. Я встал и зашагал взад-вперед между сиденьями, словно животное в клетке.
м-с РУНИ: Иногда это помогает.
м-р РУНИ: После того, что мне показалось вечностью, мы просто-напросто поехали. И следующим был уже мистер Бэррел, выкрикивающий это ужасное имя. Я слез, и Джерри отвел меня в уборную, или «фир», как нынче это называют, полагаю, это от «вир, вирис». «В» переходит в «ф» по закону Гримма. (Пауза). Остальное тебе известно. (Пауза) Ты молчишь? Мэдди, скажи что-нибудь. Скажи, что ты мне веришь.
м-с РУНИ: Я припоминаю, как однажды посетила лекцию одного психического доктора из новых, я забыла, как они называются. Он рассказывал —
м-р РУНИ: Для лунатиков?
м-с РУНИ: Нет, нет, что-то в связи с нездоровым сознанием, я надеялась, он сможет пролить свет на мое давнее пристрастие к лошадиным задницам.
м-р РУНИ: Невролог.
м-с РУНИ: Нет, нет, что-то в связи с психическим расстройством, ночью я обязательно вспомню название. Помню, он рассказывал нам историю одной маленькой девочки, очень странной и очень несчастной по-своему, и как годы он безуспешно ее лечил и наконец вынужден был отказаться. Он сказал, что не смог обнаружить у нее никаких отклонений. Единственным отклонением было то, что, насколько он мог судить, девочка умирала. И она действительно умерла, вскоре после того, как он умыл руки.
м-р РУНИ: Ну? И что же здесь удивительного?
м-с РУНИ: Нет, но он что-то такое сказал и как-то так сказал, что с тех пор это нейдет у меня из головы.
м-р РУНИ: И ты ночами лежишь, не смыкая глаз, ворочаешься и все размышляешь об этом.
м-с РУНИ: Об этом и других… несчастьях. (Пауза) Когда он кончил про девочку, то постоял некоторое время без движения, минуты две, я бы сказала, опустив взгляд на стол. Потом внезапно поднял голову и воскликнул, словно сию минуту ему было откровение: беда ее заключалась в том, что на самом деле она так никогда и не родилась! (Пауза) Все время он говорил без бумажки. (Пауза) Я ушла, не дожидаясь окончания.
м-р РУНИ: И ничего про твои задницы? (М-с Руни плачет. С мягким укором) Мэдди!
м-с РУНИ: И ничем таким людям не помочь!
м-р РУНИ: Каким ничем? (Пауза) Звучит, однако, как-то не так. (Пауза) В каком направлении я стою лицом?
м-с РУНИ: Что?
м-р РУНИ: Забыл, куда стою лицом.
м-с РУНИ: Ты отвернулся вбок и наклонился над канавой.
м-р РУНИ: Тут внизу дохлая собака.
м-с РУНИ: Нет, нет, это прелые листья.
м-р РУНИ: В июне-то? В июне прелые листья?
м-с РУНИ: Да, милый, с прошлого года, и с позапрошлого, и с позапозапрошлого. (Безмолвие. Ветер и изморось. Они идут дальше. Шаркающие шаги и т. д.) Вот снова чудесный ракитник. Бедняжка, он потерял все свои кисточки. (Шаркающие шаги и т. д.) А вот и первые капельки. (Дождь. Шаркающие шаги и т. д.) Золотая изморось. (Шаркающие шаги и т. д.) Не обращай на меня внимания, милый, этот я сама с собой. (Дождь тяжелеет. Шаркающие шаги и т. д.) Интересно, могут ли мулы размножаться.
Они останавливаются по инициативе м-ра Руни.
м-р РУНИ: Повтори.
м-с РУНИ: Идем, милый, не обращай внимания, мы вымокнем.
м-р РУНИ (настойчиво): Кто может что?
м-с РУНИ: Мулы размножаться. (Безмолвие). Дело в том, что мулы, а может муллы, они ведь бесплодны, или стерильны — так? (Пауза) Кстати, там вовсе была и не ослица, я спрашивала у Профессора Королевской Кафедры.
Пауза.
м-р РУНИ: Ему положено знать.
м-с РУНИ: Да, это был мул, он въехал в Иерусалим, а может и еще куда, именно на муле. (Пауза) Это ведь должно что-то значить. (Пауза) То же и с воробьями, многих из которых мы дороже, там были вовсе не воробьи.
м-р РУНИ: Многих из которых… Ты преувеличиваешь, Мэдди.
м-с РУНИ (с чувством): Это были вовсе не воробьи!
м-р РУНИ: Это повышает нам цену?
Безмолвие. Они идут дальше. Ветер и дождь. Шаркающие шаги и т. д. Они останавливаются.
м-с РУНИ: Тебе не нужно немного навоза? (Безмолвие. Они идут дальше. Шаркающие шаги и т. д. Они останавливаются). Чего ты встал? Хочешь чего-нибудь сказать?