В подъезде Руслан ласково спросил у своего неуловимо похожего на таракана преследователя – мол, что тебе надобно от сиротки? Страсть как с парнем попробовать хочется, сказал дяденька, я, мол, на тебя в бане все смотрел, и ты на меня смотрел, деточка, хочешь конфетку… и прочие нехитрые приемы районного соблазнителя.
После первого знакомства с педофилами Руслан ощущал перед ними некоторую неловкость. В десять лет он стоял под горячим солнцем Молдовы и поедал вареную кукурузу.
– Мальчик, хочешь играть в баскетбол? – поинтересовался у него незнакомый дядечка. – У тебя прекрасные данные, мальчик! Пойдем со мной в спортзал!
Руслан оживился. Страшные байки про маньяков, которые крадут детей, обретали плоть и кровь.
– Маньяк! – радостно завопил он.
– Да что ты такое говоришь, мальчик? Я не маньяк, я тренер. – Дяденька попятился.
– Тренер-маньяк! – еще громче завопил мерзкий ребенок и запустил в дядечку кукурузным початком.
Несчастный дядечка ретировался под гомон торговок. Но после того как по местному телевидению показали дядечку, который действительно оказался тренером по баскетболу, Руслану некоторое время было стыдно. Впрочем, одно другого не отменяет, решил он по прошествии некоторого времени. Почему бы тренеру не быть маньяком в свободное от работы время?
А вот дядечка из помывочной точно не был тренером по баскетболу и играть собирался совершенно другими мячиками.
– Как тебя звать, усатый хуй? – доброжелательно спросил Руслан.
– Вова.
– Сколько тебе лет, усатый хуй Вова?
– Двадцать пять.
– Прокурору расскажешь, что тебе попробовать хотелось. Снимай портки, Вован!
Вован судорожно дернул кадыком, но портки снял. Вспоминая спустя много лет неуклюжий половой акт на лестничной клетке, Руслан не мог удержаться от нервного смеха.
– Ну ты постой тут пару минут, а я пошел. – Руслан придирчиво осмотрел брюки, оттер носовым платком пару подозрительных пятен.
– А сколько тебе лет? – попытался завести светскую беседу горе-растлитель.
– Четырнадцать.
– Стой, стой, а как тебя зовут?!
– А какая разница? – ответил циничный подросток и побежал домой делать уроки.
Выпускные классы Руслан помнил плохо. Учился он абы как, а вечера проводил у мента Сереги. Там была самая настоящая блат-хата – с батареями водочных бутылок и довольно подозрительным контингентом.
Из дневника Руслана
– Я бисексуал! – гордо сказал Жека и тряхнул в меру немытой копной пшеничных волос.
Прижатая к косяку пьяненькая восьмиклассница вынула палец из носа. Слои грима на ее маленьком, обещающем в будущем двойной подбородок личике сложились в осмысленное выражение.
Что такое бисексуал, она не знала, но словообразующий элемент «секс» услышала. В целом слово было красивое, импортное и приятно щекочущее пубертатный организм. Через час Жека и девочка зверькового происхождения бодро трахались на продавленном диване. Девочка трахалась, потому что хотелось быть крутой, «ходить» с парнем и обсуждать подробности в школьном сортире за сигареткой. Жека – потому что яйца распирало.
В целом прием «я бисексуал» действовал на калининградских девиц в 89-м году почти безотказно. Нравятся девушкам бисексуалы, ой, нравятся.
Бисексуал из Жеки был сомнительный: в четырнадцать—пятнадцать многие пробуют однополый секс, но не практикуют во взрослом состоянии. Даиненадо – каждому свое, как было написано на воро-ттах одного санатория строгого режкима.
Жека, Леха, Наташка и я были крепко сбитой секс-группой. Нам было от пятнадцати до семнадцати, портовый город располагал к раннему развитию, а общая терпимость – к отсутствию рефлексии.
Наташка имела внешность юной Сенчиной, пышный бюст, тонкую талию и жопу «сердечком». Жека напоминал гибрид Микки Рурка и молодого Гребенщикова, а Леха – еще не приколоченного куда следует Христа с развитой мускулатурой.
Подростковый секс – по сути своей, секс без осознания. Секс в чистом виде. И поэтому, как ни парадоксально, невинности многие лишаются много позжке начала половой жизни. Когда начинают осознавать привязку секса к чувствам, соци-алке и секс из цели превращается в средство.
Начинался школьный групповой роман с обычного юношеского томления под «вайн и маг», в итоге образовав компанию полувлюбленных друг в друга гиперсексуальных малолеток. Этакий квадрат, сексуально вписанный в плоскость места и времени. Целый год мы были счастливы. После школы я бежал на работу, а потом – в прокуренную квартиру, хозяину которой достаточно было выставить пузырь, и хоть костер из паркета ясги.
Я и Наташка готовились в институт, а Леха и Жека – в армию. Институт им не грозил ввиду социальной прослойки и общей школьной неуспеваемости. Но кто в таком возрасте смотрит на социальную прослойку и успеваемость? Чувствуешь только горячее тело рядом, пахнущее впитавшимся морем, смотришь только в глаза, которые не опухают еще ни от слез, ни от пьянства.
Вот на море-то как раз все и закончилось. Море и время – самые страшные враги – они равнодушны и упорны. Я уезжал поступать в институт, и это дело мы решили отметить романтическим сексом на пляже. Бодро распили несколько бутылок портвейна «Три топора» и приступили, так сказать, к соитию. Без посторонних. Вчетвером.
Процесс не задался сразу. Для начала на спину коленно-локтевой Наташки нагадила в бреющем полете чайка и с торжествующим криком улетела в дюны – вероятно, дальше насаждать подобным образом нравственность (среди людей такие чайки тожке не редкость).
Лешке попала песчинка в презерватив, и он выбыл из строя. Потом начался дождь. Хоть и теплый, но мокрый и неприятный. Это только в кино и в книжках любовь на пляже под дождем красиво выглядит. А на деле – уносишь в естественных отверстиях пару килограммов оксида кремния.
В итоге уставшие, но злющие дети возвращались домой, наперебой клянясь поймать Барбару Картленд и отодрать ее в песочке поганым веником. Высохнув и выпив водки, я посмотрел на ребят и вдруг понял: это конец. И, обещая звонить, писать и приезжать на каникулы, знал, что не сдержу обещания. Взрослая жизнь растащила всех по своим местам.
Леха отслужил в армии, женился, пошел работать в ментовку – по стопам старших товарищей, так сказать. Много пил.
Наташка работает учительницей в школе, давно замужем, растолстела, растит дочь.
Жека стал дальнобойщиком, гоняет фуры с цветами из Голландии. От былой брутальной красоты осталась только брутальность. Увешан детьми от прошлых браков.
Я тоже не особо в шоколаде.
Квадрат превратился в крест. У них много общего, у квадрата и символа конца, – это всего лишь линии, соединяющие четыре точки.
Но почему-то, когда вспоминаю друзей урожая того года, вижу их не взрослыми. Память упорно подкидывает по-лароидный снимок, сделанный летней ночью 90-го на фоне свинцового, всегда холодного моря.
Близился выпускной. Руслан, сообразив, что с такой успеваемостью ему не то что не светит институт – аттестат не выдадут, принялся усиленно учиться. В итоге к окончанию школы он подошел всего с двумя тройками: по географии и по военной подготовке. К географии Руслан был неспособен в принципе: о том, что Египет находится в Африке, а вовсе не где-то рядом с Туркменией, он узнал только к тридцати годам, да и то случайно. На военной подготовке же он был за последний школьный год всего два раза. В первый раз он получил четверку за правильное описание строения противогаза (плакат, на котором было написано все необходимое для ответа, висел прямо за спиной военрука). Во второй раз он получил двойку – когда военрук рассказывал, какие расчеты нужно произвести для поражения цели, Руслан не выдержал и сказал: «Уважаемый талиб, постойте, пожалуйста, неподвижно, я все рассчитаю и вас застрелю». Среднеарифметически вышла тройка, которая устроила всех участников учебного процесса. Остальные отметки были вполне приличны.