– Юля, Юль… Сегодня, как Вовке уезжать, мне так паршиво сделалось чего-то. Знаешь, такое ощущение, будто ящерка холодная вдоль позвоночника бегает. Туда-сюда, туда-сюда…
– Хм? – она открыла глаза. – Похоже. Очень даже похоже…
Ящерка, изгнанная было контрастным душем, немедленно объявилась вновь.
– Ты о чем?
– О том же, о чем и ты. У меня были сходные ощущения. Только еще вдобавок… впрочем, это детали.
Ночник-бра, собственноручно сработанный Чекаловым из телефонной коммутаторной лампочки (Юля не любила темноты в доме) давал слишком мало света, и глаза жены казались сейчас бездонными.
– Вы оба гении, Лешик. И ты, и Володька. Я не для комплимента это говорю, констатирую факт. Вот только, как всякие гении, вы высокомерно игнорируете то, чего не понимаете.
Вопрос «чего именно мы не понимаем?» уже готов был сорваться с языка, но Алексей вовремя его прикусил. Чтобы не спугнуть. Когда Юля начинала говорить вот таким ровным, размеренным, слегка сонным голосом… Уж кто-кто, а Чекалов хорошо знал, что такое озарение.
– Ваш проект «Лазарус» покуда ущербен. В нем не хватает вот этого… Человек – не биомашина, Лешик, состоящая из деталей-белков. Это верно для вирусов там, бактерий разных… Очевидно, верно и для мух. И даже для рыб и лягушек, вероятно… Но с какого-то момента, по мере усложнения организма – хлоп! – количество переходит в новое качество. Мы говорим – «человек существо духовное», мы упоминаем душу… но понимаем ли мы, что именно стоит за этим?
Ее глаза чуть мерцали в полумраке.
– Что такое любовь, Лешик? Этот мир материален, значит, и все в нем имеет материальную основу. И любовь, да… Только не надо приплетать гормоны и прочее. Это все бормоталово для дебилов, как ты говоришь. Вот я спрошу тебя, только не обижайся… Ведь до меня ты же знавал девушек? Не надо, не отвечай, это пока вопрос риторический. А вот вопрос по сути. Ты имел тогда те же ощущения… ну… что и сейчас, со мной?
– Ничего похожего, – совершенно искренне ответил Алексей.
– Верю. Даже не верю – знаю. Потому что и у меня… ничего похожего. Потому что это не просто секс, Лешик. Это любовь. А ведь с точки зрения биомеханики все то же самое – и гормоны, и отросток, и дырка…
Ее глаза бездонны, как сама Вселенная.
– Не все так просто в этом мире. Задумывался ли ты, Лешик, отчего нам бывает грустно, когда грустит кто-то другой, и весело, когда кругом веселятся? Ведь, казалось бы, никаких объективных причин для этого нет. Не нашел ты кошелек, набитый купюрами, не повысили тебя по службе… А вот просто смеется незнакомый ребенок, и ты улыбаешься. Отчего? Вопрос…
Пауза.
– Наверное, есть в людях что-то… какой-то приемник, позволяющий чувствовать чужую радость и боль…
– Не у всех, – не удержался от реплики Алексей. – Мы с тобой знаем массу примеров людей, абсолютно глухих и к чужой радости, и к чужой боли.
– Верно, Лешик, есть такие примеры. Только это означает всего лишь, что тот приемник у данного гражданина либо неисправен от рождения, либо сломан, скажем так, в процессе эксплуатации. Либо выключен волевым усилием. Ну отключил человек свою совесть, чтобы не мешала ему по жизни идти широким шагом…
Пауза.
– А бывает еще хуже. Когда приемник настроен неправильно, и выдает сигналы обратной полярности, скажем так. То есть чужая боль вызывает чувство удовольствия. Такие дефектные особи называются садисты.
Долгая пауза.
– И если бы это было все… Есть вещи, и вовсе нам непонятные, Леша… Ощущение неясной опасности – ладно, это еще можно списать на «обработку отрывочной информации подсознанием, когда нет явных доказательств, достаточных для осознания». Но ведь бывает и так, что нет ее вовсе, никакой явной информации, а холодок по спине… Ощущения чужого взгляда, со спины – какие такие органы чувств улавливают это? То же озарение. Вот откуда сейчас у простой русской бабы, только что мужем взятой, такая россыпь перлов? М? И я не знаю… откуда-то оно приходит, и все. Думаю, и у вас с Володькой примерно так же, только вы, как мужчины, самоуверенно относите это к продукции собственных мозгов. Типа как компьютер вычислил… Верно, мозги тут имеют значение, и даже очень большое, но только ли они?
Теперь Чекалов боялся даже громко дышать. Не спугнуть, только не спугнуть… Вот-вот, сейчас треснет хрупкая невидимая грань, рассыплется с неслышимым стеклянным звоном, и откроется… Озарение – не пустой звук.
– Вот когда вы с Володькой учтете все это, поймете суть и переведете в компьютерные символы, это и будет Формула Настоящего Человека. А не того биоробота, коим вы его сейчас представить тщитесь…