— Вероятно, да. Не знаю, на что он рассчитывал. Он прекрасно владел мечом, но в одиночку… у него не было шансов. Правда, его довольно долго не удавалось взять, даже загнав в угол, но потом сообразили позвать Фереда, и против магии он ничего не мог сделать.
Фередом звали молодого мага, недавно поселившегося в крепости. О нем Илис знала лишь то, что он владел ментальной магией и что Барден отыскал его совсем недавно, но почему-то не оставил в Эдесе, а отправил в Северную. Но сейчас ее интересовал не магик, а пойманный им медейский «лазутчик».
— Его убили?
— Нет… — помрачнел Марк. — Его удалось взять живьем…
Марк терпеть не мог присутствовать на допросах с пристрастием. Каждый раз, когда допрашиваемый начинал корчиться в муках, у него сжималось сердце и комок подкатывал к горлу. Только боги знали, чего стоило принцу сохранять невозмутимый вид и продолжать смотреть. Он беспрестанно гадал: на самом ли деле так бессердечен отец, что не испытывает ни малейшей жалости к пытуемому, или просто хорошо притворяется? Но это была загадка, разгадать которую ему едва ли было суждено.
На сей раз в роли допрашиваемого оказался молодой мужчина, всего года на четыре старше Марка. Был он северянин, если судить по растрепанной белой косе, которая спускалась до лопаток. Он сидел, привалившись спиной к стене, на бессильно опущенных руках были надеты кандалы, цепи которых крепились в стене у него над головой. Его растерзанная одежда — остатки касотской формы, — находилась в страшном беспорядке, а лицо и тело покрывали множественные кровоподтеки. Одна нога его лежала странно вывернутая, словно была сломана. Марк знал, что его допрашивали еще до приезда императора, но не узнали ничего — северянин молчал.
Когда Барден вместе с сопровождавшей его охраной, Риттером и сыном вошел в комнату, пленный поднял голову, и на лице его выразился ужас. Взгляд его был прикован к императору. Удивленный Марк перевел взгляд на отца и не поверил себе — тот смотрел на северянина с откровенным сожалением!..
— Здравствуй, Грэм Соло, — проговорил он тихо. — Вот мы и встретились. Я предупреждал тебя… ведь так? Ты не послушал.
Северянин с трудом сглотнул, кадык его на напряженной шее судорожно дернулся вверх-вниз. Со своим лицом он уже более или менее совладал, но все еще не мог оторвать взгляд от Бардена.
— Это вы… — выдохнул он хрипло.
— Я, — подтвердил Барден и усмехнулся. Теперь его лицо выражало уже не сожаление, а нечто вроде холодного любопытства. — Я не сказал тебе всего, но назвал настоящее имя, а не прозвище — цени!
Грэм Соло молчал.
— Мне печально видеть тебя здесь. Но — к делу! Ты помнишь наш разговор о благодарности и долге? Так вот, настало время платить долги.
— Чего вы хотите? — не выдержал Грэм.
— Да всего-то ничего. Кое-какие сведения. Уйдите все! — вдруг приказал Барден так резко и неожиданно, что Марк вздрогнул, а Риттер негодующе вскинул глаза. — Оставьте нас одних. Марк! Ты останься.
Когда все ушли, Барден подвинул к себе низкий колченогий табурет, притулившийся у задней стены, и сел, так что глаза его оказались почти на одном уровне с глазами пленника.
— Прежде чем приступить к делу, Грэм, — продолжал он тоном таким светским, что у Марка мороз прошел по коже, — хочу представить тебе своего сына, Марка. Марк, — он чуть повернул голову и скосил глаза на сына, который оставался стоять у него за спиной, — познакомься с Грэмом Соло, наинским вором и авантюристом вроде бы голубых кровей. Во многих материковых королевствах он — личность довольно известная, и даже, кажется, оставил след в Самистре и Истрии. Во всяком случае, Авнери сильно интересуются им… Ищут его так же Тир и Калаан, а попал, он, как видишь, к нам. Ирония в том, что мне-то он как раз не нужен… Поэтому, — он снова повернулся к пленнику, — я готов отпустить тебя на все четыре стороны. Но только при одном условии — если ты подробно расскажешь мне, каким образом попал в крепость, кто показывал тебе дорогу и помогал. Конечно, даже после этого ты останешься в огромном, просто-таки неоплатном долгу передо мной, — после того, что ты натворил, — но я как-нибудь переживу это.
Пленник выслушал эту речь вполне равнодушно, а потом попросту наклонил голову так низко, что лицо его исчезло за массой спутанных белых волос. В ответ он не сказал ни слова.
— Тебя что-то не устраивает? — вкрадчиво поинтересовался Барден. — Боишься оказаться предателем? Напрасно. Тебя уже предали, а на удар нужно отвечать ударом, не так ли? Твои друзья-медейцы поступили так же, как сумеречные братья — сначала использовали тебя, а потом бросили. Стоит ли защищать интересы таких людей?
Теперь пленник поднял голову и стал смотреть на маленький клочок неба, видный в проделанное под самым потолком окошко. В глаза Бардену он упорно не глядел. А Марк не переставал удивляться — раньше ему не приходилось видеть, чтобы отец был так мягок с допрашиваемым.
— Кстати о предательстве, — продолжил Барден и вынул из-за пазухи испещренную чернильными пометками карту. — Где ты взял эту вещь? Отвечай же, ибо здесь уже затронуты мои интересы! В отличие от тебя, я не привык прощать предательств. Я хочу знать, кто дал тебе карту — и я узнаю… Подумай, Грэм, хочешь ли ты пережить пытки и ментальный допрос? Мои палачи весьма искусны в своем деле.
Минут пять никто не произносил ни слова. Потом Барден легко поднялся, откинув плащ за спину, и сказал, еще понизив голос:
— Ты, я вижу, разговаривать не хочешь. Жаль. Даю тебе сутки на размышление, после я спрошу тебя еще раз. Надеюсь, тебе хватит времени вспомнить, что слово нужно держать. Если же продолжишь упорствовать — не обессудь, тогда мы будем говорить по-другому.
Сказав это, Барден сделал Марку знак следовать за ним и вышел из камеры.
Уже некоторое время Илис слушала Марка, широко раскрыв глаза и взявшись руками за щеки. Первое, что встревожило ее — страшное и неожиданное положение, в котором оказался Грэм. И второе — Барден, кажется, заранее знал, что так будет. Откуда?!
— Илис, что с тобой? — обеспокоенный ее реакцией, Марк стряхнул остатки сна, взял ее за руки и попытался отвести их в стороны. — Ты знаешь что-то об этом происшествии? Или, может быть, ты знаешь… северянина?
— Да! Знаю! Мы… друзья…
— Что такое? — изумился Марк. — Друзья?! Илис, я ничего не понимаю. Объяснись же — ты обещала!
Уже не думая о последствиях, Илис выложила ему все, что знала о "деле медейского принца" и — заодно — о своем в нем участии. По выражению лица Марка легко было догадаться, что услышанное ему не нравится. Он напряженно выпрямил спину и стиснул руки на коленях, как девушка на выданье, а щеки его попеременно то пыхали жаром, то становились бледнее снега. Когда Илис умолкла, он вскочил, вне себя от гнева. Лицо его и шея налились кровью, совсем как у Бардена в минуты ярости.
— Как ты могла?! — взревел он. Именно взревел — другого слова Илис подобрать не смогла. — Как ты могла предать отца?! Это Рувато подбил тебя, так?
— Никто меня не подбивал, — Илис испугалась не столько за себя, сколько за Рувато, но на всякий случай встала и отошла подальше от разъяренного Марка. Она встала поближе к двери, чтобы можно было скоренько убежать, если придется спасаться. — Я сама впуталась. Успокойся, пожалуйста! — взмолилась она.
Но успокаиваться он не собирался.
— Ты на чьей стороне вообще играешь, Илис?! Отец даровал тебе свое покровительство, а ты начинаешь строить козни за его спиной?!
— Потише, Марк! Потише. Зачем такие громкие слова? Ты еще посетуй на то, что Барден пригрел на груди ядовитую змею, то есть меня… Да, возможно, я поступила не слишком хорошо. Но, во-первых, конкретно против твоего отца я ничего не замышляла! Во-вторых, если люди приходят ко мне за помощью, не могу же я так просто отказать им? В-третьих, если б не я, то им помог бы кто-нибудь другой! И, наконец, я вообще ни во что не играю! Игры — это ваше с Барденом увлечение!
Марк смотрел на нее налитыми кровью глазами и дышал тяжко.
— Тебя послушать, Илис, так диву даешься — неужто у тебя совсем мозгов нет? Как можно быть такой легкомысленной? Ты вообще иногда задумываешься над тем, что делаешь?