Наша встреча касалась исключительно наших отношений. Я не переставал удивляться, что нахожусь в присутствии человека, который уже покинул мир, но это никак не мешало нам. Она была предо мной, и сколь бы ни был поразителен сам факт, как таковой, я принял его и разговаривал с ней.
Мы говорили о старых временах, об особых случаях из моего детства. Она напомнила мне о некоторых забытых мной происшествиях. Она также обнаружила знание коечего очень личного о моей семейной ситуации, что было для меня сюрпризом, но в ретроспективе это имеет большой смысл. Вследствие того, что главные действующие лица еще живы, эту информацию я держу при себе. Скажу лишь, что Х ее откровенность на многое в моей жизни позволила взглянуть по-другому и что я чувствую себя значительно лучше, услышав это от нее. Я говорю «услышав» почти в буквальном смысле. Я слышал ее голос четко, единственное отличие состояло в том, что в нем присутствовал треск электрического свойства, что, казалось, делало голос четче и громче, чем он был до ее смерти.
Другие люди, имевшие подобный опыт, описывали общение как телепатическое, или "из ума в ум". У меня похожее впечатление. Хотя большая часть разговора осуществлялась посредством речи, время от времени я мгновенно угадывал ее мысли, и, могу утверждать, что то же верно и для нее.
В нашем воссоединении она ни в коей мере не выглядела прозрачной или похожей на духа. Она казалась целой и крепкой, не отличалась от любого другого человека, за исключением того, что она, казалось, была окружена неким сиянием или находилась внутри полости в пространстве, как если бы была отделена от ее физического окружения.
По какой причине бабушка не позволяла мне прикоснуться к ней? Два или три раза я пытался дотянуться до нее и обнять, и каждый раз она поднимала руки и отстраняла меня. Она так решительно отвергала попытки прикосновения, что я отказался от них. Не имею понятия, как долго длилась наша встреча. Кажется, очень долго. Я был полностью поглощен событием, и мне не приходило в голову взглянуть на часы. Судя по мыслям и чувствам, которыми мы обменялись, прошло, пожалуй, пару часов, но меня не покидает ощущение, что, вероятно, все это произошло быстрее, чем в «реальном» времени.
И как же завершилась наша встреча? Я был настолько всем переполнен, что просто сказал: "До свидания". Мы условились снова встретиться, и я просто вышел из комнаты. Когда я вернулся, ее нигде не было. Привидение моей бабушки исчезло.
Произошедшее в тот день исправило наши отношения. Впервые мне доставил удовольствие ее юмор, прояснился смысл некоторых борений, через которые она прошла в жизни. Теперь я по-своему даже любил ее, не так, как при ее жизни. Опыт привел меня к твердому убеждению: то, что мы называем смертью, не есть конец жизни. Я понял, почему некоторые считают "видения призраков" галлюцинациями. Как человек, переживший измененное состояние создания, я могу утверждать, что мое зрительное воссоединение с бабушкой полностью когерентно с ординарной реальностью бодрствования, в которой я нахожусь всю свою жизнь. И если я посчитаю свое свидание галлюцинацией, тогда я должен считать галлюцинацией и всю мою жизнь тоже.
СВИДАНИЕ КАК ЕГО БАЗИС
Я понял, почему искатели "свидания с привидением" необязательно видят именно ту личность, с которой они решили встретиться. Я, на основании собственного опыта, полагаю, что подопытные видят того, кого им нужно увидеть.
Мои отношения с бабушкой по матери были гладкими, чего не скажешь об отношениях с бабушкой по отцовской линии. Вероятно, воссоединения с людьми, с которыми отношения были трудными при их жизни, более полезны.
И еще: я хочу принести публичные извинения моему старому другу доктору Элизабет Каблер-Росс. В 1977 году Элизабет рассказала мне о ее свидании с умершей знакомой. Насколько я помню, Элизабет однажды шла по холлу к своему офису, когда вдруг заметила стоящую в коридоре женщину.
Женщины заговорили, и Элизабет пригласила посетительницу в свой офис. — ерез несколько минут Элизабет в изумлении наклонилась к женщине и сказала: "Я знаю вас!" Она опознала в ней миссис Шварц, пациентку, с которой была накоротке и которая скончалась несколько месяцев назад. Миссис Шварц подтвердила это, и обе продолжали разговор еще какое-то время.
Когда Элизабет рассказывала мне об этом, я, помнится, запротестовал. "Погоди, Элизабет! — сказал я. — Если это был кто-то, кого ты хорошо знала, как могло случиться, что ты не опознала ее с самого начала?"
Теперь, спустя годы, я могу сказать, что понимаю. Мой опыт и опыт других дает мне право подтйердить, что «привидения» скончавшихся не выглядят в точности так, как перед смертью. Странно, а возможно, и нет, — они моложе и менее напряжены, но вполне узнаваемы.
Результаты моих и более ранних экспериментов позволяют заключить, что СЗ служит естественной связью между спонтанными и наведенными "видениями призраков".
Последующие исследования убедили меня, что в исторические времена СЗ использовалось с поразительными результатами. Именно исторические свидетельства побудили меня еще глубже изучить проблему СЗ.
ПОДАВЛЕНИЕ СЗ
Мои исследования и личное участие привели меня к пониманию того, что, пройдя снова частокол вековых запретов и профанаций, СЗ выжило сегодня только как напоминание о живой социальной реальности, которой оно когда-то являлось. Это эхо далекого прошлого, отвергаемое теми, кто назвал СЗ суеверием, вместо того, чтобы постараться понять его притягательность и мощь.
Трагическая история практиковавшего СЗ Кеннета МакКензи иллюстрирует опасность этого занятия. В пятнадцатом веке в Шотландии он был известен как выдающийся эксперт по СЗ, королева наняла его пошпионить за мужем, часто посещавшим континентальную Европу/Мак-Кензи поглядел в свой прибор и увидел короля, веселящегося и развлекающегося с другой женщиной.
Увиденное оказалось правдой, но Мак-Кензи совершил ошибку, открыв ее королеве. Она пришла в такую ярость, что приказала казнить его. Мак-Кензи бросили головой в котел с кипящей смолой. Вот что случалось с практикующими СЗ. В процессе моего исследования удалось установить по меньшей мере семь причин, побуждающих общество подавлять СЗ. Ниже я приведу и рассмотрю эти причины, прежде всего с точки зрения их соответствия — или несоответствия — индивидуальному и/или общему здравому смыслу.
СТРАХ БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО
Похоже, есть уровни разума, которые в обычной жизни мы не осознаем. Фрейд, Юнг и другие пионеры в психологии обозначили множество таких областей, и процесс этот, несомненно, продолжится. Многое нам еще предстоит узнать относительно разума человека.
Одно из известных явлений — это частое проявление беспокойства, когда неприятные мысли, воспоминания, импульсы угрожают из подсознания перейти в сознательное знание. Фрейд называл это распространенное явление "сигнальной тревогой".