Я пялюсь на торты и поражаюсь, почему раньше всегда выбирала что-то одно, тогда как действительно можно получить два, только чуть изменив подход.
Высылаю подруге фото пирожных и, довольная, иду на кассу.
К сожалению, до десерта дело не доходит, так как на середине ужина мама съезжает на излюбленную тему, что у тёти Гали уже внуку год, дядя Петя старшую замуж выдаёт, а у неё непутёвая дочь-карьеристка-нелюдимка.
Обычно я абстрагируюсь от этой песни и изображаю мебель. Но не сегодня.
– Не повезло, мам. В роддоме надо было другого ребёнка выбрать, раз уж в небесной канцелярии тебе распределили меня.
Я шумно отодвигаюсь от стола вместе с табуреткой и встаю.
– Яна, сядь! – рявкает отец, пока мама наливается свекольно-праведным гневом.
Однако я выхожу в коридор, хватаю плащ, вдавливаю ноги в туфли и распахиваю входную дверь. Неожиданно вижу на противоположном конце площадки Аню. Не успеваю удивиться, как сзади раздаётся голос папы:
– Немедленно вернись и извинись перед матерью!
– Не сегодня, – я нахожу в себе силы развернуться, посмотреть прямо в ошарашенные моим неповиновением глаза отца и быстро спускаюсь по лестнице, перемахивая по две-три за раз.
Невероятно, но мои глаза остаются сухими. Хотя силуэт Ани, следующей молча за мной, почему-то расплывается. Я смаргиваю и заново фокусируюсь. Всё в порядке.
До моего дома совсем недалеко. Аня не задаёт никаких вопросов. Просто идёт рядом.
– Я так и не попробовала пирожные, – несу я какую-то чушь.
– Зато ты попробовала кое-что другое, – спокойно говорит она. – И знаешь теперь секрет вкусняшек.
– Зайдёшь? – спрашиваю я, когда мы подходим к моей квартире.
Она тянет на себя дверь и пропускает меня вперёд. Сама остаётся за порогом и вдруг снова расплывается. Я тру глаза, но подруга всё равно становится прозрачной.
Таращусь на неё, ничего не понимая. Я вроде бы должна испугаться, но мне не страшно.
– Аня, не уходи, – как в нашу первую встречу, мои губы шепчут самостоятельно.
– У нас с тобой всё получилось, – широко улыбается она, истончаясь ещё больше. – И я не ухожу, ты же знаешь.
Я смотрю в пустой подъезд, медленно провожу рукой по воздуху, прикрываю дверь и сползаю по ней на пол.
– Знаю, я знаю, – повторяю вслух, и слёзы катятся по моим щекам, – потому что теперь я целая.
Конец