Она с трудом дождалась конца сказки. Но когда Дона попросила дядю прочитать следующую — это были «Три медведя» — Лора воспротивилась. Она представила, как Дирк прочитает строчки о «слишком твердом», и «слишком мягком», не говоря о фразе: «Кто спал в моей кровати?»
— Я думаю, тебе уже пора спать, Дона, — вмешалась она решительно. — Твоим родителям не понравится, что ты так поздно не спишь из-за нас. Ты ведь не хочешь, чтобы они на нас сердились?
— Н-нет.
— Ну вот и хорошо, пусть твой дядя положит книжку на место, а я тебя как следует укрою и поцелую перед сном.
— Хорошо!
Лора бросила на Дирка вызывающий взгляд, ожидая, что он будет возражать. Но он только пожал плечами и поднялся, напомнив Лоре, как прекрасно он сложен. Глядя на него, можно подумать, что он проводит большую часть времени в гимнастическом зале. Она невольно залюбовалась широкими плечами, и тем, как его торс сужался к талии и бедрам.
Когда-то она любила гладить его по обнаженному телу, пока он спал, зная, что он обязательно проснется от нежного прикосновения ее рук и они перейдут к более смелым любовным ласкам…
Неожиданно он обернулся и увидел, как Лора смотрит на него с блеском былой страсти в глазах. Она быстро перевела взгляд на Дону, но слишком поздно, подумалось ей. Слишком поздно.
— Я люблю вас, тетя Лора, — прошептала Дона, когда Лора склонилась над ней, целуя девочку.
— И я тебя люблю, моя маленькая, — ласково ответила она, чувствуя смущение. — Хочешь, я скоро опять приду тебя навестить?
— О, да!
— Тогда я приду, обещаю тебе. А теперь спи.
Дона сонно зевнула, и Дирк с Лорой вышли из комнаты. Как только дверь за ними закрылась, Лора дала волю гневу, скопившемуся в ней за сегодняшний вечер.
— Мне противны твои отвратительные плоские намеки. Я нахожу, что это просто дурной тон.
Он распахнул пиджак и сунул руки в карманы брюк, так что темно-серая ткань натянулась, очерчивая узкую талию и длинные, мускулистые бедра.
— В самом деле? А мне это показалось забавным.
— Для тебя, естественно, — произнесла она насмешливо. — А еще мне не понравились твои сегодняшние взгляды. Я предлагаю, чтобы в будущем ты побольше общался со своей брюнеткой. Тебе, видимо, никак не преодолеть привычки к развлечениям второго сорта.
Он отрывисто засмеялся.
— Под конец от меня все время требовали достижения невероятных нравственных высот, Лора, моя прелесть! Но когда-то, — продолжал он игривым тоном, — ты была только счастлива, довольствуясь развлечениями третьего сорта. И даже четвертого.
Щеки ее запылали от возмущения.
— Чего ты добиваешься, Дирк? Что тебе от меня надо?
— Что мне надо от тебя, Лора? — его лицо приняло совершенно невинное выражение, ничем не выдавая темных мыслей, блуждающих в голове. — Мне от тебя ничего не надо, кроме того, что ты сама захочешь мне дать. Сегодня ночью ради тебя я готов пожертвовать компанией, собравшейся внизу.
— Сегодня ночью? — ее смех прозвучал наполовину испуганно, наполовину насмешливо. — Ты считаешь, что у нас с тобой могут быть ночи?
Улыбка, которая возникла на его лице, была определенно опасной.
— Давай воспользуемся хотя бы этой ночью.
Она покачала головой, не веря своим ушам.
— Ты, наверное, сошел с ума? Между нами все кончено, Дирк. В самом деле кончено. Сегодня, когда я увидела тебя с этой женщиной, я поняла — это окончательно. Мои чувства к тебе наконец-то умерли.
— Умерли, Лора?..
Его руки скользнули из карманов вверх и обвились вокруг ее шеи, большие пальцы охватили подбородок, а другие погрузились в густые волосы, тяжелой волной падавшие на плечи. От этого прикосновения кожа Лоры покрылась пупырышками. Ей хотелось сдвинуться с места, что-то сделать, но глаза ее были прикованы к его глазам, не в силах преодолеть гипноз этого непреклонного взгляда.
— Я так не считаю, — сказал он с мягкой усмешкой. — Я совсем так не считаю…
Когда его губы приблизились, Лора откинулась назад.
— Если только ты меня поцелуешь, — дрогнувшим голосом произнесла она, — то получишь пинок.
— Отлично, — последовал загадочный ответ, и он поцеловал ее.
Лора ударила его ногой. Сильно, по голени. Но в следующие секунды она уже пожалела об этом. Дирк почти не прореагировал на этот отчаянный пинок, лишь слегка застонал, и его пальцы сильнее впились ей в затылок. Она почувствовала себя прижатой к стене, стиснутой его широко расставленными ногами и грудью, сильной, непоколебимой как скала. Руки ее оставались свободными, но их нельзя было поднять, так как плечи и локти не двигались под тяжестью его тела. Голова, оказавшаяся в плену больших рук, не могла отклониться ни на дюйм.