Только позже Федор понял, что ошибался. Никакого предопределения, судьбы и тому подобной чертовщины не существует, все это лишь слепая игра случая, как формы проявления необходимости. И только со стороны кажется, что все, исключая тебя, живут легко. Нет людей, вся жизнь которых — от начала до конца — счастливая. У каждого бывают и потери близких, и горе, и неудачи, и трудности.
Недаром, видно, говорят: «Чужую беду руками разведу, а к своей и ума не приложу».
На другой день после того, как было решено ехать с Катей в Крым, Федор получил от матери телеграмму, которая перевернула всю его жизнь:
«дорогой сынок Григорий Петрович расшибся на плотах отняли правую ногу состояние тяжелое срочно прилетай непременно надежда устьянцева факт несчастного случая шалагиновым григорием петровичем заверен главврачом усть-ковдинской районной больницы».
Федор держал в дрожащих руках голубой листок, перечитывал скупые телеграфные фразы. Григорий Петрович без ноги… Калека… Может быть, и ходить не сможет… Какое несчастье…
Федор почувствовал, как острая, внезапная жалость перехватила ему горло. Потом постепенно лицо его исказило подобие горькой усмешки: что-то должно было случиться, чтобы он не смог поехать с Катей, — уж слишком хорошо, как в сказке, все это было бы…
Мать не сообщила, где произошло несчастье. Наверное, на Черторое — на нем почти каждый год разбиваются плоты…
Лесоруб без ноги — уже не работник. Другую специальность отчим не осилит — он бросил школу в тринадцать лет. Значит, отныне вся семья — пять человек — на нем, Федоре.
Он посмотрел на часы: семь часов вечера, двадцатое июня. Сел за стол, стал писать на листе бумаги, что должен сделать.
Первое — послать телеграмму матери, что немедленно вылетает.
Второе — позвонить Кате.
Третье. Двадцать седьмого последний экзамен — организация и управление строительством. Не возвращаться же из Сибири, чтобы сдать экзамен и снова улететь! А улететь, не сдав экзамен, нельзя: неизвестно, на сколько он задержится в Сибири. Значит, надо сдать экзамен завтра и завтра же улететь.
Четвертое. Сегодня надо взять билет на самолет.
Пятое. Завтра получить стипендию.
Он пошел на почту, послал телеграмму в Улянтах, из автомата позвонил Кате.
— Мне очень жаль тебя, Федя. Невезучий ты какой-то, — грустно ответила она. — Мне будет очень скучно без тебя. Когда ты вернешься?
— Не знаю. Я оттуда тебе сообщу. А ты пришли в Улянтах свой крымский адрес. Может быть, мне все-таки удастся приехать к тебе.
С почты поехал в агентство Аэрофлота на площади Дзержинского и по телеграмме вне очереди купил билет на самолет, вылетающий из Домодедова в пятнадцать часов.
Из агентства позвонил домой преподавателю по организации строительства. Тот долго не мог понять, чего хочет от него Федор, а поняв, отказался, потому что экзамен принимает не он один, а и заведующий кафедрой.
— Если вы согласитесь, то с завкафедрой я договорюсь сам. Дайте мне его телефон, я сейчас же ему позвоню, — сказал Федор.
Преподаватель долго мялся, искал телефон и в конце концов сказал, чтобы Федор приходил в институт к одиннадцати утра, к этому времени заведующий должен быть на кафедре.
Вернулся он в общежитие в половине десятого. Показал телеграмму Тимке и Вадиму. Собрал конспекты и учебники, расположился в читальне и стал яростно листать их. Он еще не начинал готовиться к экзамену, и надо было за одну ночь проштудировать весь предмет. Правда, Федору помогло то, что организацию производства он познал на практике, работая на строительствах гидростанций.
В пять часов утра, отупевший от зубрежки, он завел будильник на восемь, потихоньку вошел в комнату и улегся на кровать.
В десять часов он был в институте, к двенадцати сдал экзамен, получил стипендию и вместе с Тимошкой, который привез его чемодан в институт, поехал в аэропорт.
Глава четырнадцатая
Только когда самолет поднялся в воздух и взял курс на восток, Устьянцев отдышался после напряжения и суматохи последних суток.
Грандиозными, ослепительно белыми горами громоздились в бескрайнем чистейшем голубом пространстве неподвижные кучевые облака. В огромных разрывах между ними открывалась земля. Крылатая тень самолета стремительно неслась по мохнатой шубе лесов, по зеленым и желтым прямоугольникам посевов, пересекала тоненькие ниточки шоссе и железных дорог.
Но не привлекает внимания Федора проплывающая внизу, освещенная солнцем прекрасная, спокойная и мирная земля. Мысли его, опережая самолет, умчались далеко вперед, в Сибирь, где лежит раненый отчим его Григорий Шалагинов. Теперь у Федора есть время, чтобы обдумать все происшедшее.