В конце сентября на стройку прилетел Тимка Шурыгин. Он защитил диплом, распределился на Сибирскую ГЭС, побывал дома и теперь был готов работать на стройке до конца. Собрались инженеры с плотины и совершили над Тимкой торжественно-веселый обряд посвящения в гидростроители.
Федор сдал Тимофею свою должность, ему же поручил брата Алексея и уехал в Москву.
Глава шестнадцатая
Вестибюль института был заполнен шумной, оживленной толпой студентов, съехавшихся после каникул и практики, загоревших и возмужавших. Пробираясь через толпу, Федор со всех сторон слышал радостные возгласы приветствий, поздравления, которыми обменивались молодые люди.
— Петро, здорово, дружище!
— Вовочка, милый, да тебя не узнать! Где же твои кудри черные до плеч?
— Оставил на стройке Хантайской ГЭС!
— А ты отпустил роскошную бороду!
— Поневоле пришлось, потому что в тайге нет парикмахерских!
— Осторожнее, Иван, ребра мне сломаешь!
— Это я, Ниночка, на кладке кирпича мускулы себе нарастил!
Катю Федор нашел среди ребят и девушек ее группы. Она смеялась и что-то увлеченно рассказывала. Белое с зелеными поперечными полосами платье очень эффектно оттеняло ее шоколадные от крымского солнца руки и колени, выгоревшие волосы отливали бронзой. Когда он подошел к ней, она протянула руку и сказала весело:
— А, Устьянцев, привет! Как ты здорово загорел!
Он взял ее руку и не выпускал из своей ладони, а сам беспокойно смотрел на ее лицо, которое неотступно стояло перед ним все лето: не переменилась ли она к нему, почему редко писала?
— Тебе надо было ехать в Сибирь, тогда и ты так бы загорела!
Рядом с Катей стоял Станислав и почему-то с нагловато-насмешливой улыбкой на бледном, обложенном черными бакенбардами лице сквозь очки смотрел на Федора. Как всегда, высокопарно и с претензией на многозначительность он произнес:
— Не беспокойся, Катюша отлично знает, куда надо ездить в каникулы!
Задребезжал звонок, оповещая о начале нового учебного года, студенты стали расходиться по аудиториям, Федор пошел с Катей.
— Ты выглядишь великолепно. Видно, хорошо отдохнула.
Да, Крымом Катя осталась очень довольна. Погода была прекрасная, купалась по нескольку раз в день, жарилась на солнце, объедалась персиками и дынями.
— А ты как? — Катя стала подробно расспрашивать Федора об отчиме, о братьях и сестрах, сколько каждому лет и кто чем занимается.
— Какая обуза на тебя свалилась! — сожалеюще вздохнула она, выслушав Федора.
— Я уже привык к этой ноше и не чувствую ее тяжести. Мне только очень недоставало тебя. Почему ты так редко писала?
Катя затараторила: подобралась веселая компания, весь день на пляже, каждый вечер ходили на танцы в санаторий, ездили на экскурсии, так что не оставалось ни минуты свободного времени.
Федор предложил Кате пойти в ресторан, отметить начало их последнего учебного года.
Катя ответила, что она только что приехала, еще не успела встретиться и переговорить с друзьями и не знает, когда у нее будет свободный вечер.
«Странно, — расстроенно подумал Федор. — Меня она, видно, не причисляет к тем друзьям, с которыми должна встретиться и поговорить».
— Разве ты забыла, что послезавтра исполняется годовщина нашего знакомства?
Катя удивилась, она конечно же не помнила этого.
— Неужели прошел целый год? Боже мой! Может быть, ты хочешь сказать, что нам уже пора расставаться? — засмеялась она. Увидев, что Федора обидели ее слова, Катя взяла его за локоть и прижалась к нему: — Ну хорошо, хорошо, не сердись! Ты совершенно не понимаешь шуток!
— Сегодня-то я проводить тебя могу?
Нет, нет, сегодня Катя торопится на вечер в Дом дружбы. Там будет встреча с делегацией из Болгарии. Федор удивился: какое она имеет отношение к болгарам? Катя объяснила, что ее отец случайно встретил фронтового друга, который работает в Обществе советско-болгарской дружбы, он и прислал им пригласительные билеты.
Федор проводил Катю до метро. Прощаясь, Катя нахмурилась и, запинаясь, напряженно проговорила, видно, ей почему-то было неловко это говорить:
— Знаешь, Федя… Ты, пожалуйста, больше не приходи ко мне в группу…
— Почему? — удивился Федор. — Ты стыдишься знакомства со мной?