Девочке села на покрывало, облокотившись на гору из подушек, немного помялась там и взяла книгу : « Крысиный король» . Пыль, накопленная за день, слетела и зависла в неподвижном воздухе.
Анет открыла ее, немного повернула, давая свету упасть на сухие листы и начала читать.Слова за словом, медленно, из-за сухого воздуха и темноты глаза неприятно напряглись, да и усталость давала о себе знать. Но Анет безумно хотелось узнать, как же выглядит Лондон.
Это было одним из первых ее воспоминаний, она сидит на коленях у отца и перелистывает яркие страницы, на них фотографии людей и домов, маленьких ярко красных телефонных будок. Папа рассказывает ей об этом городе, о Тауэре и дворце королевы, обещает, что обязательно отвезет ее туда. А мама в это время смеется и говорит, что там всегда дожди, а значит можно всегда танцевать. Наверное, она говорила не так, но это Анет плохо помнила, как и счастливое лицо матери, ее улыбку, смех отца. Какие они? Онане знала.
Потом она пошла во второй класс, время летело быстро. Это была уже весна, девочку почему-то пораньше забрали из школы, ничего не объяснили. Родители все время оглядывались и шли очень быстро, но такси они так и не поймали.
Все было как в тумане: какие-то люди, все бежали, старые дворы, слезы матери и страх в глазах отца, его пугающий, дрожащий голос. Он говорил бежать, и Анет бежала и не оглядывалась, как велел отец. Когда она остановилась, вокруг никого не было, только тяжелый рюкзак больно давил на плечи, кажется, она плакала. Потом полиция, они разводили руками и говорили что-то про Систему, даже не забрали ее в приют. Только теперь она понимала: ее стерли. Ее имя, дату рождения, номер шкафчика в раздевалке– все только в ее памяти, и немного в письме, которое Анет ненавидела перечитывать, но бережно хранила, вместе с маленьким рюкзаком, так больно давившим на плечи.
«Король и глава преступного мира. Я – тот, который воняет. Вождь тех, кто питается отбросами, и живу там, где меня не хотят видеть…» – прочитала она.
« И вправду, как иронично,– подумала девочка и принюхалась, – воняет» . Ей вдруг стало так мерзко от самой себя, от подушек, от одежды не по размеру, от злости и безжалостности взгляда, с которым она смотрела на Пита, от глупых пафосных слов, будто она и вправду что-то значит в этом мире. А что может значить двенадцатилетняя девочка– беспризорник, которой даже нет, с образованием в два неоконченных класса, едва умеющая считать и чудом научившаяся читать.
Легкая, почти истерическая усмешка мелькнула на лице Анет.
Она закрыла книгу и выключила фонарь, в прочем, уже начинало светать.
Глава 11
Декабрь только начинался. Внезапный снег обрушился на город, засоряя воздух белоснежным ледяным туманом. Мелкие водянистые осколки исчезали, едва успев коснуться горячего асфальта. Ничего не было видно из-за снежной ширмы. Машины, не успевшие еще переобуться, жадно сгребали дворниками вездесущую белизну, превращая ее в тающую кашу, и бесконечно сигналили, по поводу и без повода, теряясь из-за неготовности к зиме.Некоторые даже глохли прямо посреди дороги, у кого-то спускали колеса, сонные водители врезались друг в друга, в ограждения, один умник даже въехал в светофор, не вписавшись в порот на перекрестке.
Темные тонкие волосы, мокрые и заледенелые, касались красной от воды и холода кожи. Лиззи в сотый раз смахивала их рукой, пробиваясь сквозь ветер и людей, которых становилось все больше. Она шла почти на ощупь, глядя себе под ноги, чтобы спастись от снежного безумия.
Девушка свернула на центральную улицу и уперлась в толпу. Лизи обнаружила вокруг себя только полчища людей, все шептались : « Смотри!», «Жесть!», « Что за хрень?!» . Она лишь безуспешно толкала людей, словно ребенок, выглядывая и пытаясь рассмотреть что-то, о чем все говорили. Как вдруг она замерла, рот приоткрылся от странно трепета, а сердце забилось до безумия быстро. Страх, восторг, счастье, эйфория, безумие, глупость. Лизи не могла понять, что чувствует, да и не пыталась, эмоция захватила ее целиком.
На огромной стене, на высоте больше пяти этажей, поверх окон, рекламных баннеров и светодиодов расправил свои голубые крылья бабочка. Гигантское граффити было видно даже сквозь метель. Сияющий синий будто светился, а едкая кислотно– желтая надпись с болью впивалась в глаза и в ума людей:
« А ЕЙ НЕ НУЖНЫ ФОРМУЛЫ! »
Коил пил кофе и смотрел в окно, на тонущий в снежном потоке Глемпт. Так проходил его обеденный перерыв уже почти неделю. Даже сейчас телефон разрывался от звонков,каждый хотел застраховать все, что можно. Работа, работа, работа. А после сразу в штаб. Там работы было еще больше. Он отвечал за контакт с авторами, проще говоря, общался с Кетрин, отбирал лучшие ее лозунги и отправлял дальше, где их либо одобряли, либо отсеивали. Дальше, если повезёт, они попадали на листовки. Эти клочки бумаги распространялись всюду, в кафе, в офисе, в метро и на улице. Цветные буклеты разлетались за секунды, нельзя было найти человека, которому в руки хоть раз не попадали многочисленные экземпляры.