Мы настолько ограничены в финансах, что даже небольшая ошибка может окончиться для нас катастрофой.
— Вы не понимаете, — сказал Нанги. — За Киберсетью будущее, и мы должны ввести ее в строй в Японии прежде, чем это сможет сделать кто-нибудь другой.
— Но неужели вы не видите, что творите? — воскликнул Николас. — Вы поставили на карту все. И если мы сейчас споткнемся, все, над чем мы так долго работали, рассыплется в прах и попадет в чужие руки.
— Дело ведь не в «Денве» или Киберсети, не правда ли, Николас-сан? Дело в Т'Рине. Вам не нравится видеть его на столь ответственном посту.
— Да, действительно, он слишком молод для того, чтобы быть вице-президентом компании, но подобные вещи случаются, — сказал Николас, осторожно стараясь приспособиться к новым, непривычным ему отношениям с Нанги. Насколько он близко сошелся с Т'Рином во время его отсутствия? Впечатление такое, будто прошло не пятнадцать месяцев, а несколько лет. — Постарайтесь посмотреть на это с моей точки зрения. Когда я уезжал в Венецию, чтобы исполнить мои обязательства перед кайсё, то даже не знал, кто такой Т'Рин. Теперь, полтора года спустя, я возвращаюсь и нахожу, что он не только курирует наш наиболее важный проект, но и помогает вам заключать соглашения с новыми партнерами — а вот это уже, согласитесь, очень странно.
Нанги кивнул, его здоровый глаз был полузакрыт, и Николас почувствовал, что тот устал. Кисоко бросила на гостя предупреждающий взгляд, но Тандзан заговорил снова:
— Я вполне могу понять ваши опасения, но мир вертится, Николас-сан, хотите вы этого или нет. — Он болезненно улыбнулся, когда Кисоко беспокойно задвигалась на софе. — Воспримите это не как упрек, а как констатацию факта. Вот другой факт: вы нужны мне здесь, но вы человек порядочный, и гири вашего отца становится вашим. Я понимаю, вас мучает чувство вины, но это лишнее. Хотя на вашем месте я сделал бы то же самое. Честь превыше всего, Николас-сан. Вот что отличает нас от других людей, определяет все наши поступки. — Рука Нанги задрожала, и Кисоко взяла у него чашку.
Неподвижный взгляд искусственного глаза больного как бы подчеркивал его слова, придавал им определенность.
— Однако факт остается фактом — вас здесь не было, а я не мог заниматься этим делом один. Мне нужен был молодой человек с хорошей интуицией, со свежими перспективами. Тот, кто знает правила игры и может, как вы, заглянуть в будущее. Кто не стал бы оглядываться назад и не боялся бы действовать — рисковать ради будущего. Все это я нашел в Канде Т'Рине. Некоторое время тому назад его досье попало ко мне на стол, и с тех пор я не упускал Канду из виду. Его ежеквартальные характеристики были весьма впечатляющими, поэтому я нашел возможность ввести его в правление. С тех пор он успешно справляется со всеми задачами, которые я перед ним ставлю.
Наступило молчание. Все трое сидели неподвижно, как на живой картине, как будто время остановило свой бег. Никола-су казалось, что его дыхание, даже сердцебиение замерли, внезапно наступило ощущение разрыва, отстраненности от времени, и он подумал: «Нет, нет! Не сейчас!» Но Кшира уже поднималась, пронизывая его подсознание подобно разгоняющему облака ветру, и он начал падать... И хотя это состояние длилось всего мгновение, перед ним словно раскрылась диафрагма, показав врата смерти и лежащую за ними тьму. Где-то там, в глубине себя, он закричал...
Нанги задремал. Кисоко сидела неподвижно, как статуя, словно ожидая какого-то внутреннего сигнала. Наконец женщина встрепенулась.
— Я провожу вас, — сказала она.
У Николаса дрожали ноги. Он глубоко вздохнул, стараясь сконцентрироваться, затем последовал за хозяйкой дома к входной двери. Там она обернулась к нему:
— Нанги-сан рассказывал вам о наших отношениях, хотя скрывал мое существование ото всех.
Это было правдой. В прошлом году Тандзан поведал Николасу о том, что он встретился с Кисоко одиннадцать лет назад, пережил бурный, трагически окончившийся роман. Нанги никогда не забывал ее, и теперь, когда они снова соединились кажется, настало наконец их время.
Николас понял, что она хотели сказать.
— Я никому не скажу о вас, даже Т'Рину-сан.
Она склонила голову в знак благодарности, потом посмотрела на него с мольбой:
— Не думайте о Нанги плохо. Ему трудно далась встреча с вами. Он не хотел, чтобы вы видели его таким — слабым и больным.
— Но вчера я встречался с ним в его машине.
— Да. Но тогда он приготовился к встрече, оделся как следует, принял лекарства, а потом, могу поспорить, что встреча была короткой.
— Вы правы.
Она кивнула и улыбнулась.
— Таков уж он есть, Николас-сан, не огорчайтесь. Он любит вас как сына, действительно думает о вас как о своей плоти и крови. Именно поэтому стыдится, что вы видите его старым и беспомощным.
— Я должен был прийти.
— Конечно, — согласилась она. — Я понимаю это, и, поверьте мне, он тоже это понимает. — Она заглянула в его грустные глаза. — Шесть месяцев назад у него случился сердечный приступ.
Он кивнул:
— Это не выходит у меня из головы; Не могу простить себе, что меня не было тогда с ним рядом.
— Я простила вас, — неожиданно сказала Кисоко. — А что касается Нанги-сана, он вообще не видит в этом вашей вины. — Она подошла к гостю поближе. — Не поймите меня так, как будто я хочу, чтобы вы почувствовали себя виноватым, мне хочется только сказать вам то, чего не решился сказать он. Правда заключается в том, что этот сердечный приступ был гораздо серьезней, чем кто-либо — даже Т'Рин-сан — подозревает. Но теперь опасность позади. Врачи заверили нас, что он поправится. Но на это нужно время.
Ее голос снизился до шепота:
— Я должна попросить вас об этом, Николас-сан, хотя понимаю, что говорю с вами излишне резко и многого хочу от наших отношений, которые только начались. Но в конце концов я действительно знала ваших родителей и очень любила их.
— Я сделаю все, что смогу, Кисоко-сан.
Она облегченно вздохнула. Странно, но в этот момент ему показалось, что она хочет коснуться его. Но этого, конечно, не могло быть. Такое нарушение этикета женщина ее лет допустить не могла.
Кисоко улыбнулась гостю и сказала:
— Вы так напоминаете мне своего отца. Такой же волевой, такой же мужественный. — Она положила свою руку с длинными пальцами на дверь и открыла ее; в лицо подул промозглый ветер улицы.
— Поступайте, как вы считаете нужным, но дайте Нанги время полностью оправиться, — попросила она. — Вам придется поработать с Т'Рином, прошу вас, не отказывайтесь от этого.
Порыв ветра бросил струи дождя на ступеньки перед дверью, с реки опять раздался протяжный рев сирены.
Николас кивнул:
— Спасибо за откровенность, Кисоко-сан.
Она улыбнулась:
— Разве я могла поступить иначе? Вы дороги двум самым близким мне мужчинам. — Кисоко взглянула ему в глаза, и он опять увидел в них ту прекрасную женщину, которой она была много лет тому назад. — Вы ангел-хранитель моего брата. Кажется, на Западе говорят так?
Он опять кивнул:
— Я сделаю все, что будет нужно, Кисоко-сан.
Она отвесила ему необычный поклон. Он не был просто данью вежливости. Вся фигура женщины выражала искреннюю признательность.
— Я знаю, что вы это сделаете, и заранее благодарна вам. — И опять у Николаса возникло странное ощущение, что она хочет обнять его.
— Желаю удачи, — прошептала Кисоко ему вслед.
Николас увидел Хоннико, когда она спускалась по лестнице ресторана «Услада моряка».
— Разве у вас сегодня не свободный день? — Он восседал на своем мотоцикле.
Хоннико остановилась было на полпути, потом рассмеялась и снова пошла вниз.
— Да, но откуда вы это знаете?
Николас пожал плечами:
— Спросил у Джи Чи, второго метрдотеля.
Она пересекла забитый прохожими тротуар. На женщине были сине-голубая льняная юбка и жемчужно-серая блузка под черно-зеленой полосатой короткой курткой. На ногах туфли без каблуков, а на шее тонкая золотая цепочка.
— Это не объясняет того, откуда вы узнали, где меня искать.
— Джи Чи также сказал, что вы сегодня придете на собрание персонала.
— Зачем он это сделал?
— Я объяснил ему, что влюблен. Думаю, он меня пожалел.