Дороти-Энн начала укладывать эти ценные предметы и многие другие в пустые обувные коробки. Закончив, она вынесла все в спальню и поставила на шкафчик.
И глядя на них, она думала, что когда-нибудь дети выберут себе то, что им понравится. Или все отправится на аукцион Кристи и там будет продано.
Дороти-Энн снова вернулась в гардеробную, последний раз оглядела все и выключила свет. Когда она закрывала дверь; то услышала знакомый голос, зовущий ее.
— Дороти-Энн! Подруга! Где ты? — Это была Венеция.
— Я здесь, — откликнулась она. — В спальне.
Появилась красавица-негритянка — сумрачное видение в шелковом одеянии цвета устрицы.
— О-ох! Добро пожаловать домой! — Она бросилась к Дороти-Энн с распростертыми объятиями и крепко обняла ее.
Дороти-Энн рассмеялась и обняла подругу в ответ.
— Венеция, ты — отдых для печальных глаз. — Она сделала шаг назад и стала рассматривать ее. — Ты выглядишь великолепно. Впрочем, как всегда.
Тут Венеция заметила свитера и бейсболки на кровати, потом увидела коробки на шкафчике. Улыбка немедленно погасла. Она посмотрела на Дороти-Энн.
— Ты наконец сделала это? — негромко спросила она. — Ты разобрала его вещи?
— Да, — ответила Дороти-Энн.
— Хорошая девочка, — похвалила Венеция. Она потянулась и взяла Дороти-Энн за руку. — Я думаю, ты почувствуешь себя лучше. Возможно, не сегодня, но скоро.
— Да, это очень нелегко, — откликнулась Дороти-Энн.
Венеция пожала ей пальцы и улыбнулась.
— Я могу чем-нибудь помочь? Я хочу сказать, в чем угодно?
— О… Я не знаю, — заколебалась Дороти-Энн. — Да ничем, в общем. Я…
— Детка, будь реалистом, — подбодрила ее негритянка. — Ведь это Венеция, а? Помнишь меня? Твоего лучшего друга? Я здесь с тобой. И что еще случилось? Расскажи-ка мне.
— Ну что же, я забрала из его гардеробной все, что хотела. Остальное надо упаковать, чтобы все унесли.
— Считай, что уже сделано, — ответила ей Венеция. — И куда это все отправить? В Армию Спасения? На благотворительные нужды?
— Нет, — ответила Дороти-Энн. — Я хочу, чтобы все отправили в тот магазин, чья прибыль идет на помощь больным спидом. Не помню, как он называется.
— «Домашние радости», — быстро подсказала Венеция. — Я им позвоню, они все заберут. А пока вот что. Я помню, что в подвале в кладовой восемь миллионов коробок. Так что я пойду вниз и попрошу кого-нибудь мне с этим помочь. Не успеешь ты и моргнуть своими красивыми глазками, как я уже освобожу гардеробную.
— О, Венеция, ты слишком добра. Правда. — В глазах Дороти-Энн снова заблестели слезы. — Я не представляю, чем бы я могла…
— Тсс. — Венеция снова обняла ее. — Давай просто займемся делами. Сделаем то, что должно быть сделано.
— Хорошо. — Дороти-Энн освободилась от объятий подруги. Она вытерла глаза. — Ты права. А я пойду в кабинет Фредди и разберу его бумаги. Если тебе что-нибудь понадобится, я буду там.
Она пошла по коридору к бывшему кабинету покойного мужа и не успела даже открыть дверь, как услышала вопли разбушевавшихся детей и громоподобный топот ног по лестнице. За ними следом несся укоризненный голос няни Флорри.
— Ну-ка, вы, потише там. Ну точно стадо слонов! И помедленнее!
Дороти-Энн снова закрыла дверь в кабинет Фредди и быстро прошла обратно к лестнице. Не успела она подойти, как у нее перед носом оказался Зак.
— Мамочка! — завопил он, крепко обнимая ее. — Мамочка! Мамочка! Мамочка!
За его спиной просияли широкими улыбками Лиз и Фред. Они в один голос приветствовали ее:
— Мам, ты?
Дороти-Энн нагнулась, поцеловала Зака, обняла его одной рукой, а второй обхватила Лиз и Фредди. Она обняла и расцеловала их по очереди, несмотря на усилия Зака, пытавшегося оттолкнуть старших.
В сердце Дороти-Энн запели птицы. Никогда она не слышала такой прекрасной музыки, как эти выкрики и перебранка, когда дети добивались ее внимания.
Наконец, няня Флорри с пыхтением преодолела лестницу, громко отдуваясь. Ее лицо покраснело от подъема и от отчаяния по поводу воспитанников.