— Хорошо, — согласилась Дороти-Энн. Она помнила это приспособление по своему пребыванию в больнице.
Хант опустил свой аппарат и дотронулся до ее пальцев рукой. Она взяла его за руку и нежно пожала, а ее сердце переполняли тревога и любовь.
В своем чувстве к нему она больше не сомневалась. Она любит Ханта Уинслоу. И прежде, чем самолет сел в Сан-Франциско, Дороти-Энн решила не сопротивляться больше этой любви. Возможность потерять его заставила молодую женщину разобраться в своих чувствах, и все остальное, все препятствия на пути их любви отошли для нее на второй план.
Она потеряла одну настоящую любовь. Больше такое не повторится. Во всяком случае, по ее вине. Дороти-Энн приняла решение. Они с Хантом любят друг друга, и будь что будет, они останутся вместе.
Они поговорили о случившемся. Как ему повезло, что пуля пробила ногу выше колена. Хант рассказал Дороти-Энн, что им известно только, кто стрелял в него.
— Это так странно, — рассказывал Уинслоу. — Выяснилось, что этот парень — бродяга. У него греческая фамилия. Кристос какой-то там. Очень много букв «З». Не помню.
— Ты думаешь, мотивом стала политика? — спросила Дороти-Энн.
— Пока не знаю. Но что еще может быть?
— А вдруг это просто какой-нибудь сумасшедший?
— Разумеется, возможно и такое. — Хант замолчал на минуту, поглощенный собственными мыслями. — Самое печальное в этом, — наконец сказал он, — что мы никогда больше ничего о нем не узнаем.
Дороти-Энн уставилась на него.
— Но ты же не можешь считать себя ответственным за это?
— Понимаю, — согласился Хант. — И все-таки. Я не могу перестать думать о нем. Кем он был? Зачем он это сделал? Что его спровоцировало?
«Как это похоже на Ханта, — думала Дороти-Энн. — Волнуется о человеке, который пытался его убить».
Хант вдруг замолчал и заглянул молодой женщине в глаза.
— Ты можешь меня обнять? — попросил он.
Дороти-Энн встала, наклонилась к нему, распростертому на кровати, обняла, и они целовались, целовались…
Настойчивый зуммер телефона оторвал Дороти-Энн от воспоминаний. Она смотрела на стоящий на прикроватной тумбочке аппарат и размышляла, ответить или нет.
А вдруг это Хант? Может быть, он решил позвонить мне?
Она потянулась к трубке и произнесла:
— Алло?
— Это миссис Дороти-Энн Кентвелл?
— Да. Кто говорит?
— Миссис Кентвелл, это Хэролд Джей Лафтон, — продолжал мужской голос. — Я из департамента национальной безопасности перевозок.
Дороти-Энн задержала дыхание. Она давно уже ждала этого звонка, но настойчиво загоняла мысли о нем в самый темный уголок памяти.
— Да, мистер Лафтон, — наконец ответила она. — Чем могу вам помочь?
— Я звоню вам по поводу нашего расследования обстоятельств аварии самолета вашего мужа. Как вы знаете, мы вывезли самолет с гор и собрали его в ангаре в Денвере.
Дороти-Энн ничего не могла с собой поделать, ее пульс вдруг зачастил, а голос неожиданно задрожал:
— Д-да?..
— Мне чертовски неприятно сообщать вам об этом, — продолжал Лафтон, — но заключения экспертов не оставляют сомнений. Взрывы С-4 изуродовали гидравлические системы и опоры. Вы знаете кого-нибудь, кто хотел бы убрать вашего мужа?
Убрать моего мужа? Что он несет? Комната закружилась перед глазами Дороти-Энн.
Наконец она собралась с силами и заговорила:
— Вы можете повторить, что вы только что сказали, мистер Лафтон?
Хэролд Джей Лафтон медленно и отчетливо повторил все еще раз.
Взрыв?
Мозг Дороти-Энн работал с отчаянной скоростью, а по спине побежали холодные мурашки.
— Взрыв, — произнесла она.
— Да, мэм, — подтвердил Лафтон. — Взрыв С-4, если быть точным.
«С-4? Что это еще за С-4, черт бы его побрал?» — гадала Дороти-Энн.
Хэролд Джей Лафтон все продолжал говорить, но Дороти-Энн его не слышала. Она медленно положила трубку.
«Господи! — Ее вдруг охватил такой ужас, о существовании которого она даже не подозревала. — Кто мог пытаться убить Фредди? Ради чего? И что они станут делать теперь?»
62
— Знаете ли, у меня все-таки еще осталось чувство собственного достоинства, — резко бросила Глория Уинслоу. «За кого он себя принимает, этот древний ящер? — спрашивала она себя. — И он еще смеет заставлять меня подписывать соглашение о разводе!»