— Аркадий Данилович, а как-то это можно урегулировать?
Я улыбнулась и пару раз хлопнула глазами:
— Извините, я не очень опытна в этих делах.
Конечно, Аркадий Данилович явно был не из тех, кто покупается на образ «дамы в беде», но и на него это подействовало:
— Фаина Андреевна, я бы вам посоветовал обратиться к законнику. Он, конечно, от долга-то вас совсем не освободит, но на будущее поможет предотвратить такие ситуации.
И Аркадий Данилович рассказал, что я как глава рода могу написать специальное заявление, в котором будет указано, что любые займы любыми членами рода могут браться только после согласования со мной, как с главой. И никто не может дать деньги, а если кто-то и дал, то это только под его страх и риск.
— И вы уже тут совершенно будете ни при чём, — покровительственно улыбаясь, закончил чиновник.
Я снова вздохнула. Аркадий Данилович посмотрел на мою расстроенное лицо и сказал:
— Фаина Андреевна, ну, простите великодушно. К сожалению, это не относится к тем займам, которые уже состоялись.
Взял высокий хрустальный стакан с морсом, отпил и спросил:
— Правильно ли я понимаю, что вы не знали о том, что матушка ваша занимала?
Я отрицательно покачала головой.
Чиновник хотел ещё что-то сказать, но начали разносить десерт и штабс-капитан, взглянув укоризненно на него, произнёс:
— Аркадий Данилович, ну, дайте хоть десерт Фаине Андреевне откушать.
— Нет-нет, всё нормально, Пётр Васильевич, я просто не ожидала.
Но чиновник, видимо, принял на свой счёт слова штабс-капитана и довольно резко ответил:
— Ну что вы, штабс-капитан! Я не хотел расстраивать Фаину Андреевну. Я не знал, что Фаина Андреевна с матушкой своей не общается.
И, видимо, конец фразы был услышан сидевшей напротив любительницей ресторана «Палкинъ». И она заинтересованно спросила:
— А что там с вашей матушкой?
Я подняла голову от десерта, которым тщетно пыталась насладиться, и посмотрела на полную даму. Сразу стало понятно, что первое моё впечатление о её любви посплетничать оказалось верным.
Что отвечать — я не знала, поэтому засунула кусочек торта, очень похожего на «Наполеон», в рот и, слегка улыбнувшись, начала жевать, давая понять, что никоим образом не могу ответить.
Но я не учла, что полная дама отличалась настойчивостью и свой десерт она уже съела.
— Так что, Фаина Андреевна, расскажете нам, где сейчас ваша матушка? — довольно громко повторила она.
Даже те, кто сидел достаточно далеко от дамы, обернулись.
— Мария Петровна, что вы там шумите? — спросила Раиса Леонтьевна.
Но полная дама даже не смутилась, а пояснила, что вспомнила свою приятельницу, с которой вместе на дебютном балу в Петербурге блистала, и решила узнать о том, где она сейчас.
«Надо же, какие интересные подробности выясняются, — подумала я, — вот и подруга маменькина образовалась».
— Простите, не имею чести знать ваше имя, матушка не рассказывала, — решила я оттянуть момент ответа на вопрос.
— Баронесса Сушка, — не задержалась с ответом полная дама и тут же указала на мужчину, сидевшего рядом с ней, с гордостью произнеся:
—А это мой супруг, Гур Дорофеевич Сушка.
Хорошо, что в этот момент я уже прожевала. Потому как моё нездешнее прошлое чуть было не привело к катастрофе. Каким-то чудом мне удалось сдержать гомерический хохот. Иначе бы моё вхождение в местное общество на этом бы и закончилось.
Надо бы в следующий раз, когда буду посещать местные мероприятия, заранее выяснять имена присутствующих, а то можно и оконфузиться.
Но баронесса Сушка решила, что после того, как я узнала её имя, она может продолжить беседу и без моего участия.
— А я вот слышала, — баронесса снова начала говорить, — что матушка ваша укатила в Париж. Да не одна, а с молодым любовником.
Сказано было намеренно громко, и я подумала, что проблемы с кожей у баронессы явно оттого, что она сильно за всех «переживает».
— А вы, баронесса Сушка, простите, сами видели матушку мою и того, с кем, как вы утверждаете, она укатила? — не смогла я оставить без внимания эту эскападу*.
(*эскапада — экстравагантная выходка, эпатаж).
— Нет, — самодовольной уверенности в голосе баронессы поубавилось, — но люди говорят.
— Говорят, что кур доят, — высказала я народную мудрость, мужчины вокруг заулыбались.
Я так разозлилась не из-за матушки Фаины, которая мне никто и действительно, бросив дочь умирать, укатила в Париж. Здесь было другое. Баронесса Сушка посягнула не на матушку, а на меня.