Я сказала Ивану, что собираюсь поехать в Петербург по делам. Сколько времени займёт поездка, не знаю, но оставляю его руководить лавкой. Веру Евстафьевну оставляю ему в помощь, она продолжит работать в лаборатории и делать эликсиры под заказы.
Пока одной её лаборатории будет достаточно. Как пойдут продажи дальше, ещё непонятно. Но перед отъездом я попросила Веру сделать запас, потому что надеялась в столице встретиться с дамами из высшего света и предложить им эликсиры, пока в виде подарков.
Первая мысль была обратиться к супруге Вышинского, заодно узнать, удалось ли ей передать наши средства дамам во дворец. А вторая, конечно, довольно смелая, обратиться, к невесте моего, вернее, Фаининого бывшего жениха, Жировой Евдокии Николаевне, которая в письме подписалась, как свитная фрейлина императрицы, и вероятно, имела доступ ко двору.
И вот на неё-то у меня была самая большая «ставка».
***
Сборы заняли ещё один дополнительный день. Билеты на поезд были куплены, и мы с Полинкой отправлялись в Петербург. Дуню с собой брать не стала, да и родители её волновались, лето, много работы на земле, в огороде, а в крестьянской семье каждая пара рук на вес золота. Поэтому ехала только я с Полинкой, да охрана.
Подумала, что, если придётся задержаться в Петербурге, найму там на месте какую-нибудь гувернантку или няню для Полинки, а в дороге и сама справлюсь. Чего уж, я, не выросла же дворянкой, я Фаина Андреевна, бывший бухгалтер с рудника, которая и своих детей вырастила, и внуков нянчила. Справимся.
Когда мы садились на поезд, на перроне я неожиданно встретила ротмистра Диваева.
— Здравствуйте, Фаина Андреевна, — белозубо улыбнулся мне башкир.
— Здравствуйте, Айдар Абубакирович. Встречаете кого-то или провожаете? — спросила я.
— Еду, Фаина Андреевна, в столицу послали по делам, по службе.
Поняла, что ротмистр Диваев едет тем же поездом, что и мы, только мы с Полинкой купили себе места в первом классе, а он, как и положено офицеру, ехал во втором.
—А что же вы один? Штабс-капитана Орлова с вами не послали? — спросила я
— А вы не знаете? — вдруг перестал улыбаться ротмистр Диваев.
— Нет, а что я должна знать? — удивилась я
— Арестовали штабс-капитана Орлова по подозрению в убийстве князя Дулова, — по ротмистру было заметно, что он по-настоящему расстроен.
— Я не знала, — произнесла я, только теперь понимая, что за «намётки» появились у Пришельцева.
«Да, жаль штабс-капитана, и обидно, что вчера не заехала к Александру Петровичу,» — подумала я, а вслух сказала:
— Надеюсь, что глава сыска разберётся что к чему.
Ротмистр Диваев нахмурился ещё больше, и я, чтобы дальше не продолжать разговор, попрощалась:
— Ну что ж, Айдар Абубакирович, счастливого пути.
— Благодарю, Фаина Андреевна. Может, будем видеться на остановках, а если что-то понадобится, скажите, я обязательно принесу. Правда, из второго класса в первый не пускают, но, если вы скажете, меня точно пропустят.
— Хорошо, Айдар Абубакирович, буду иметь в виду, — кивнула я, а сама про себя подумала: «Ну уж, нет, не нужен ты мне, у меня вон охрана есть, со мной едет. Езжай в своём втором классе.»
Я никого специально не уведомляла о своём отъезде в Петербург. Даже Раисе Леонтьевне не стала писать, просто попросила капрала Васильева, что, если меня будут искать господин Нуров или его супруга, только в этом случае сказать, что Фаина Андреевна уехала по делам в Петербург. А если не спросят, то и не стоит говорить.
Капрал Васильев посмотрел на меня с подозрением и уточнил:
— Фаина Андреевна, мне что-то особенное нужно знать или делать? На что-то обратить внимание?
Мне не хотелось никому рассказывать про золото, которое будто огнём жгло мою сумку. Как доказательство я сложила все найденные камушки в одну шкатулку и везла с собой.
— Иван Иванович, — сказала я, — проследите, чтобы посторонние не шастали по территории, особенно возле пасеки. Никто не должен отираться там без дела. Возможно, стоит даже немного расширить охранную зону. Мы теперь в собственной лавке мёдом торгуем, не дай бог что-то с ним случится.
Я надеялась, что старый капрал поверит в мои тревоги. Хотя, судя по скептическому выражению его лица, понял он одно, что хозяйка что-то скрывает. Не хочет говорить, но поручения даёт серьёзные. А значит, и дело серьёзное.