Удивительно, но у Тани никогда не возникало желания называть каскадера по имени. Он был просто «он», мужчина. Однажды она повторила фразу, которую когда-то сказала Галине:
— Ты не находишь, что я веду себя как мартовская кошка?
— Пожалуй, — улыбнулся он.
— Тебе это нравится?
— Очень. Мне вообще нравится, что ты такая странная. Я прав? Ведь ты странная, не так ли? — говорил Михаил, лаская ее.
— Да, я странная, потому что я из другой страны, с планеты кошек.
О встрече Нового года они не говорили: предстояли похороны Галины, а Михаилу следовало готовиться к встрече со своей группой, которая собиралась вернуться как раз тридцать первого декабря, и от этой встречи, по его словам, зависела дальнейшая работа.
Галина со своей железной волей и решимостью сделала все так, чтобы ее смерть не слишком отяготила добрых соседей. Ключи от квартиры она передала Ореховым, еще когда слегла, и пару недель они регулярно и поочередно дежурили у нее. Оставила пространное письмо, где указала, как и во что ее одеть, где отпевать, хоронить и все прочее, что в таких случаях создает для родных и близких массу хлопот. В конце письма в «постскриптуме» сообщала адрес и фамилию нотариуса, у которого хранится завещание.
После Нового года, такого грустного и печального, как не было никогда в жизни этой семьи, Дмитрий отправился к нотариусу, но, к его удивлению, тот заявил, что завещание адресовано Татьяне Дмитриевне Ореховой, которая единственная может получить его.
Татьяна выбралась к нотариусу, только когда закончилась сессия и начались студенческие каникулы.
В тот день она приехала к Михаилу в назначенный час. Он ждал ее, приготовил подарок в честь завершения экзаменов, поздравил, обнял, хотел раздеть, но Таня заявила, что сегодня никак не может остаться, потому что должна идти к нотариусу.
— Понимаешь, — объяснила она, — после смерти тети Гали уже все официальные инстанции стоят на ушах, требуют ключи от квартиры, которая теперь считается свободной, и даже объявился претендент на нее. Папа сказал, что именно поэтому нужно поскорее получить завещание, чтобы исполнить волю покойной, а не идти на поводу всяких ЖЭКов, РЭУ… не знаю, как они там называются, но суть одна.
— А я так ждал тебя… — разочарованно вздохнул Михаил.
— Зато у меня есть новость, — объявила Танька, глядя ему пристально в глаза.
— Поделись.
— У мартовской кошки будет котенок — вот какая новость.
Михаил застыл, губы его сжались, на скулах заиграли желваки.
— Ты хочешь сказать, что у тебя будет ребенок, не так ли? — после небольшой паузы спросил он.
— Почти.
— Что значит «почти»? Как это следует понимать?
— Ты ошибся в местоимении: ребенок будет у нас, — улыбнулась Танька.
— Да-а… — протянул Михаил, — ты очень, очень странная девочка.
— Ты что — расстроился? — осторожно спросила Таня.
— Скажи мне, — проигнорировал вопрос Михаил, — сама-то ты хочешь ребенка?
— Не знаю, — совершенно искренне ответила Таня. — Я еще не успела над этим подумать. А ты?
— Вообще-то… мне тридцать семь лет, ты знаешь, у меня нет детей, и я бы не возражал… то есть я могу представить себя отцом… Раньше я очень хотел ребенка, но так все в жизни сложилось…
— Значит, сейчас уже не хочешь…
— Танюша, рождение человека — не мне тебя учить — очень серьезный вопрос. Нельзя же так, с бухты-барахты, на ходу. Я не готов сию минуту это обсуждать.
— И не надо, разве я настаиваю? — парировала Таня.
— Все-таки ребенок — проблема двоих, нельзя решать одному. Помнишь, когда я пытался предохраняться, ты стала возражать?
— Потому что это было невкусно, какая-то профанация.
— Тогда я подумал, что ты сама знаешь, что делать, ведь у тебя и родители врачи. А получается, что тебе в голову не пришло принять меры.
— Я не думала, что все так скоро может произойти… я же не нарочно… — Она была готова расплакаться.
Михаил обнял ее, успокоил, как мог:
— Давай поступим вот как. Я должен на пару недель уехать.
— Тебя уже включили в работу?
— Пока только знакомство с новой киногруппой, осмотр местности, первоначальные прикидки, как обычно. Две недели — это в пределах твоих… наших возможностей? Дело терпит?
— Пока еще да, — ответила Таня, предварительно что-то пошептав губами и загибая пальцы.
— Через две недели мы встретимся и все решим, идет?