— Вот предательница! А мне — ни слова.
— Лиля не предательница, напротив — она обещала мне молчать и, как видишь, не проговорилась. Это мой сюрприз.
— Папик! Ты — гений!
— Старая, избитая истина, — заметил Митя, изображая скромность.
— Но каким образом тебе удалось пробиться в Театральный союз?
— Врачи — без границ.
— Нет, правда, как ты сделал?
— Отвяжись, Татоша, — вмешалась Сашенька, — не приставай к великому блатмейстеру.
Танька рассмеялась:
— Папка-блатмейстер звучит как белокожий негр.
— Все. Дискуссии и дифирамбы закончены. Всем спасибо. Пора укладывать вещи. Расписание электричек лежит в спальне на моей тумбочке.
Танька с грохотом отодвинула свой стул и бросилась обнимать отца.
Всю дорогу в электричке до Тучкова, откуда в Рузу шел автобус Дома творчества, Танька с беспокойством оглядывала молодежь с лыжами и спрашивала Лилю:
— Ты уверена, что там нам дадут лыжи?
— Уверена, уверена, — успокаивала ее Лиля, настоявшая на том, чтобы не брать с собой лыжи. — Ты уже пятый раз спрашиваешь! Я у бывалых актеров специально узнавала — есть там лыжи! — И снова утыкалась носом в женский детектив. Она потребляла их в большом количестве, не переставая возмущаться примитивностью языка, которым они написаны.
Танька рассеянно проглядывала газеты, купленные в киоске у Белорусского вокзала. Политика ее интересовала лишь в той степени, в какой необходимо было, чтобы оставаться в курсе событий, не боясь попасть на зубок отцу. Однажды она назвала бывшего спикера Думы Селезнева Уткиным, и тогда отец целое воскресенье подкалывал ее, предлагая на выбор ряд фамилий вроде Ныркова или Крякина. Да и Сашенька не чуралась политики и поддерживала Митю, когда он пускался в обычные для воскресных завтраков рассуждения о тенденциях любой власти к репрессивности.
Танька сложила газеты, поглядела в окно на мелькающие ели защитной посадки, заглянула через Лилькино плечо в ее книгу, прочитала фразу: «Ребенок властно толкался в ее животе, напоминая о своем существовании» — и вдруг, не задумываясь, спросила подругу:
— Тебе папа ничего не говорил?
— Говорил, — оторвалась от романа Лиля. — А что?
— Значит, ты все уже знаешь и молчишь?
— Я ничего не знаю, но молчу, потому что дядя Митя просил меня не задавать тебе вопросов. Вот что он мне говорил, — с обидой пояснила Лиля.
— Ой, Лилька, так ты научилась молчать! Вот это да, — развеселилась Таня.
— Не молчать, а держать паузу. Это разные вещи. В театре иная пауза важнее реплики, — с чувством собственного достоинства произнесла Лиля.
— И долго ты будешь держать паузу? — с улыбкой спросила Таня.
— Пока ты сама не захочешь мне рассказать.
— И тебя не гложет любопытство? А может, я не стану рассказывать ничего. — Таня немало была удивлена Лилькиным поведением.
— Куда ты денешься, расскажешь. Ты же мне сама поведала о неком каскадере…
— Ладно, считай, что ты убила двух зайцев — и папину просьбу выполнила, и театральную паузу выдержала. Ну да, ну да, все упирается в каскадера… знаешь, я беременна…
— Господи! Что же ты молчала?
— Может, я тоже держала паузу, что — нельзя?
— Да ну тебя… И давно?
— Около двух месяцев.
— С ума сойти. Так это — твой каскадер? А где он? Уже выздоровел до такой степени… — Лилька осеклась, увидев, как напряглось Танькино лицо.
— Его в моей жизни больше нет, поэтому конкретное местопребывание данного кинодеятеля меня не очень интересует, — ответила Таня.
И без того вытаращенные Лилькины глаза стали еще больше.
— И ты так спокойно говоришь об этом?
— А что я, по-твоему, должна делать — выйти из поезда и лечь под колеса?
— Ну, Танька, тихий омут. Рассказывай!
…Время до Тучкова пролетело незаметно.
Автобус Дома творчества быстро заполнился, и они поехали, вырвавшись из Тучкова на расчищенную дорогу, пролегающую среди заснеженных полей и перелесков.
Миновали мост над едва угадывающейся под снегом неширокой рекой. Старожилы дома оживились, стали показывать друг другу памятные места и объяснять, что здесь летом располагается пляж Дома творчества композиторов.
Наконец приехали…
Сам Дом творчества на Таньку особого впечатления не произвел. Несколько древних, чуть ли не довоенной постройки корпусов вперемежку с немного более современными коттеджами и новый вычурный корпус в единый ансамбль не складывались, и только спасали все обильный снег и врывающиеся на территорию высокие сосны. Зато лыжи оказались хорошими, можно даже сказать, отличными. Производства Сортавальской фабрики, что на западе Карелии, а значит, почти в Финляндии, отлично смазанные, с хорошо подогнанными ботинками и легкими, современными палками.