На крик Таньки прибежала Сашенька, за ней — Митя. Стали тормошить ее, разбудили. Она была в поту с широко раскрытыми глазами, в которых застыл ужас, словно и не спала вовсе.
— Татошенька, родная, что с тобой… проснись… успокойся, мы здесь…
— Они хотели погубить котенка, — пролепетала еще совсем сонная Таня.
— Какого котенка, Татоша? Это сон, глупость… Проснись. — Митя обнял ее.
Таня окончательно пробудилась, взглянула на родителей, провела рукой по лицу и постаралась улыбнуться.
— Чепуха какая-то приснилась… бред…
— Спи, солнышко, все хорошо, завтра наступит чудесный день. — Сашенька поцеловала дочь, и они с Митей на цыпочках вышли из комнаты, потому что Танька уже спала, словно ничего и не произошло.
Утром, после завтрака, она впервые отправилась по своему маршруту с тетей Маро.
— Спасибо, что не сказали о моем обмороке, а то мама сразу же отправила бы меня в клинику.
— Я же обещала, как можно не сдержать слова!
— А мне такой сон приснился, я всех перебудила, сама еле очухалась, все казалось, что это наяву. — Таня хотела рассказать тете Маро свой сон, но старая женщина остановила ее, предупредив, что не верит никаким снам, и не стоит его вспоминать, тем более что он неприятный.
Она шла, не отставая от Тани, время от времени с изяществом опираясь на свою трость…
В начале сентября, как и предполагалось, Татьяна родила. Ее положили в акушерскую клинику академии — такая традиция принимать своих студентов существовала с давних пор.
Роды прошли нормально, без осложнений. Мальчик укладывался во все параметры здорового ребенка. Молока у роженицы было предостаточно. И в самые оптимальные сроки Таню с ребенком выписали из клиники.
Все нашли, что малыш похож на мать, как две капли воды. Сама Таня еще не разглядела сходства, но с радостью соглашалась с такой оценкой внешности сына.
Сашенька сразу же оформила отпуск, по предварительной договоренности с главным врачом консультации.
По настоянию Тани ни кроватки, ни коляски не стали покупать загодя — кто-то надоумил ее, что это якобы плохая примета. Поэтому в субботу, на второй день пребывания Тани с новорожденным дома, Сашенька и Митя поехали за кроваткой и экипажем, оставив Таню на попечение соседки.
Тетя Маро с первого же дня так ловко и ненавязчиво стала отлаживать изменения в быту, связанные с появлением нового члена семьи, что все сложности постепенно, как бы сами собой, решались…
Маро посмотрела на часы и вошла в комнату, которая снова, как и в детстве Татоши, стала называться детской.
— Танечка, детка, пора кормить. Приготовься, а я сейчас перепеленаю его.
Пока еще безымянный малыш лежал на двух сдвинутых стульях, защищенный с одной стороны Таниной кроватью, с другой — спинкой кресла, приставленного к стульям.
Таня уселась поудобнее, взяла поданный Маро сверток с ребенком и стала кормить, наблюдая внимательно за движениями губ и мимикой ребенка. Это было маленькое чудо, которое она еще не до конца осознавала и ощущала себя в какой-то степени более наблюдателем, нежели участником событий.
Тетя Маро на цыпочках вышла в гостиную, притворив за собой дверь, чтобы не мешать этому божественному интимному процессу.
Зазвонил телефон.
Маро сняла трубку:
— Я слушаю… Их нет дома, поехали за коляской… Обыкновенной, детской… Что вам непонятно? Я — соседка… Танечка не может сейчас подойти, она кормит… Как кого? Своего ребенка… Конечно, новорожденного. Они вчера только выписались из роддома. А что передать?.. Ну вот, разъединилось. Совсем как у нас, в Тбилиси, — проворчала она и так же, на цыпочках, зашла к Тане.
— Кто звонил, тетя Маро?
— Не знаю, не сказал, не успел — разъединили. Наверное, перезвонит.
Ореховы вернулись с покупками. Митя сразу же начал собирать кроватку в гостиной. Таня пошла смотреть коляску, восхищаясь всякими приспособлениями в ней.
Когда кровать была собрана, Сашенька извлекла из шкафа матрасик, простынку, покрывальце, которое Таня сама связала под руководством тети Маро. Все впору, красиво, приятно ласкало глаз.
Кроватку занесли в детскую, ребенка переложили со стульев в кроватку. В комнате стало уютно, и Тане показалось, что так всегда и было или должно было быть. «Странное чувство, — подумала она. — Как и почему оно возникло?»