Каррик поменял фильтр, насыпал кофе и налил воды. Включив кофеварку, он вернулся в гостиную и снял блузку Сэди с горы одежды, которую бросил на ее кофейный столик. Поднес мягкую материю к носу, вдыхая ее аромат. От нее пахло солнечным светом, теплым ветром — и чем-то еще; он не узнавал незнакомый аромат. Наверняка он знал одно: от этого аромата у него кружится голова.
— Ты что, в самом деле нюхаешь мою блузку?
Блин. Попался! Единственный выход — перейти в нападение.
— Чем пахнет? — спросил он, надеясь, что говорит небрежно, и бросил блузку в общую кучу. — Я с ума схожу.
— Жасмин и апельсиновый цвет, — ответила Сэди.
— Напомни, чтобы я купил тебе запас на десять лет.
Сэди улыбнулась. Как ни странно, его слова ей польстили.
— Я бы с удовольствием. Но парфюмер отказывается продавать большими партиями и открывает свой магазинчик на Монпарнасе, только когда у него есть настроение. А он часто бывает не в настроении.
Она метнула взгляд на его голую грудь — рубашку он так и не застегнул. Начал было, но потом бросил, и Сэди заподозрила, что ее одобрение от него не укрылось. Он умный и опытный, очевидно, он заметил желание в ее глазах и то, как вспыхнуло у нее лицо.
Второго раунда не будет — зачем все осложнять? — но он, скорее всего, считает, что маленькие знаки взаимного одобрения никому не повредят.
Он ошибался. Такие вещи способны причинить много боли.
«Остынь, Сэди, и, ради всего святого, не смей прикасаться к его широкой груди! Найди другое занятие для рук!»
Завтрак. Она может приготовить завтрак…
— Насколько я понимаю, у тебя квартира в Париже, — заметил Каррик, следом за ней выходя на кухню и наблюдая, как она достает из холодильника круассаны, масло и джем.
— У меня на Монпарнасе каморка размером с кроличью нору, однокомнатная квартирка, где с трудом помещаемся я сама, моя одежда и мои справочники. — Сэди оглядела его с головы до ног. — Ты выглядел бы в ней как Гулливер в стране лилипутов.
Заметив, что кофе почти готов, Каррик огляделся и спросил, где у нее чашки. Открыв шкафчик, который она ему показала, достал две кружки и налил им кофе, пока Сэди раскладывала подогретые круассаны на тарелки и доставала из ящика столовые приборы.
Она жестом показала на табурет по другую сторону кухонного островка. Каррик сел и тут же потянулся к горячему круассану.
Они общались без какой бы то ни было неловкости.
Сэди хотелось поддержать легкий разговор. Сказать что-нибудь, что угодно, лишь бы дать понять, что они на одной волне и второго раза не будет.
Но Сэди чувствовала себя не в своей тарелке. У нее не было таких, как Каррик Мерфи, — судя по тому, что ей известно, он относится к женщинам и сексу как к игрушкам…
Последнюю мысль перебили следующие слова Каррика:
— Этого не должно было случиться.
Он произнес ее реплику!
Каррик сунул в рот кусок круассана, намазанного клубничным джемом, прожевал и проглотил. Откусил еще, явно наслаждаясь слойкой и джемом.
— Я зашел просто узнать, как ты себя чувствуешь. Судя по всему, мы немножко увлеклись, — продолжал он доброжелательным тоном, от которого у нее свело скулы. — Надеюсь, то, что произошло, не повлияет на наши рабочие отношения.
Что, интересно, он имеет в виду? Неужели считает, будто она способна принять секс за нечто большее?
— Не сомневаюсь, все будет прекрасно, — решительно ответила Сэди. — Главное, чтобы ты понимал: ничто, кроме веских доказательств, не повлияет на мое мнение о картине.
Каррик положил недоеденный круассан на тарелку, потянулся к кружке с кофе. Она увидела, как его глаза ненадолго полыхнули гневом.
— Неужели, по-твоему, я хочу, чтобы ты подделала результаты экспертизы? Искусство говорит само за себя. Так всегда было, и так всегда будет.
С ее бывшим все происходило не так. Нравственность Денниса всегда отличалась исключительной гибкостью. Сэди решила, что хотя бы в одном Каррик Мерфи не похож на ее бывшего.
Казалось бы, мелочь, но… она испытала большое облегчение.
С деловой точки зрения — единственной, которая имела значение, — его порядочность упрощала ей работу.
Однако стоило вернуться к тому, почему он сидит у нее на кухне рано утром в понедельник…
— Итак, на будущее предлагаю забыть о том, что произошло вчера ночью. Мы славно повеселились… — еще как славно! — но мне необходимо работать, и повторения не предусмотрено.
— Ни к чему все усложнять, — податливо согласилась Сэди, надеясь, что выглядит так же равнодушно, как и ее слова.