— Я сошла с ума, Эльза меня заразила, — прошептала я. Но мой дрожащий робкий голос меня не отрезвил.
Споткнувшись о тумбу, которую я ежедневно толкала туда-сюда, ушибив локоть, я добралась до входной двери. Встала, коснувшись её и остановившись в нерешительности. Затем, не давая себе более сомневаться и раздумывать, отперла замки и открыла дверь. Если в квартире было просто темно — в подъезде царила кромешная тьма. Я стояла на пороге своей квартиры и смотрела в темноту. Внезапно я почувствовала дуновение воздуха, закрыла глаза и почувствовала, как по спине бегут мурашки.
— Адам? — спросила я, не открывая глаз. Казалось, я так больше чувствую и могу уловить его дыхание.
Ногам стало холодно, я переступила и поежилась. Потекли томительные секунды. Я стояла, закрыв глаза, в распахнутых дверях квартиры и даже не чувствовала себя нелепо — темнота, она все скроет. Прикосновение — такое лёгкое, словно дуновение, к моей коже. Мурашки спохватились и побежали второй волной. Рука, касавшаяся меня, заскользила выше, от запястья, вверх, по ямке у локтя, по предплечью, леконько дотронулись до щеки в простой, короткой ласке.
— Тебя не должно быть здесь.
— Но я же тут.
— Я обещала, обещала, что никогда..
— Темно, — по его голосу, мне показалось, что он улыбается. — Никто не увидит. А я никому не расскажу.
На моих губах было его дыхание — так близко, невероятно близко. Я всхлипнула, сдаваясь, буквально толкнула себя вперёд, к нему. Даже не обратила внимания, что ударилась о него, главное — его губы под моими, я могу хвататься за него, срывать с него одежду, касаться кожи. Он был небрит, меня царапала щетина, но даже от этого я получала удовольствие.
— Детка, темно, конечно, но, может, войдем в квартиру?
Он легонько подхватил меня под попу, поднимая, я обхватила его руками, ногами повиснув, как обезьянка. Адам шагнул в квартиру, не замечая моего веса. Щелкнул, закрываясь, замок — вот теперь можно дать себе воли. Темнота, одна темнота, а на мне его руки, во мне он, что может быть прекраснее, удивительнее? А потом, когда все закончилось, когда не осталось ничего, кроме истомы в теле, лёгкой ломоты, приятной, не досаждающей, я лежала, держа его руку, и понимала, что опять не права. Что я слабая, ничтожество. Что этот мужчина мне настолько нужен, что я с лёгкостью переступила и через себя, и через свои без того нетвёрдые принципы. И что, если я не скажу стоп, все начнётся заново, это замкнутый круг. И я буду бегать, и обжигаться, и спотыкаться, и плакать, и грызть ногти, и ждать, снова и снова ждать.
— Уходи, — попросила я и почувствовала, как напряглась его рука в моей.
— Ты так этого хочешь?
— Просто это мне необходимо. Я не хочу…иметь с вами…тобой, ничего общего, — кроме ребенка, растущего в моей утробе, мысленно добавила я. — Если даже ты, даже ты Адам…тебе нельзя верить, зачем вообще все это?
— Это все глупая, ненужная сентиментальность.
— Ты трахал Эльзу, пока я спала в соседней комнате! — закричала я, разом теряя мнимое спокойствие. Села в постели, прижала к голой груди подушку, будто кто-то мог меня видеть в этой темноте.
— Без паники, я одеваюсь.
И правда, скрипнул диван, зашелестела одежда, подбираемая с пола. Я дрожала в ознобе без его рук, тепла. Ах, если бы все было по-другому!
— Эльза сказала, что кто-то из вас умрёт. Это все очередная её блажь? — решилась спросить я.
— Наверное, она умрёт, — я догадалась, что он пожимает плечами. — Но кто будет виноват в этом, кроме неё самой?
— Она сказала, ты можешь её спасти.
— Тебе так это важно? Она все ещё может изменить свою жизнь. Может, но не хочет. Укусила кусок не по размеру и пытается его проглотить. Я ей в этом не помощник. Закрой за мной.
— Ты изменился.
— Когда ты меня подобрала…как Черныша, я в некотором роде им и являлся. Но теперь я снова обретаю себя. Хотя мне этого очень не хочется.
Я пошла за ним, терзаясь самыми противоречивыми желаниями. С одной стороны ведь только позволить и он мой. Пусть на одну ночь. Зато уснуть, слушая его дыхание и проснуться, чувствуя его тепло. И тут же вспоминала его промеж бедер Эльзы, и вскипала, бурлила внутри чёрная ненависть. А потом сразу же вспоминала слова Эльзы, что он может умереть… проще было не думать вообще.