— Ой, забей, — фальшиво засмеялась я. И продолжила, кивнув на своё блюдце с высоким пирожным. — Сладким знаешь ли, увлеклась. Заедаю стресс и неудачи.
— Женя, я знаю тебя одиннадцать лет. И тебя, и твоё тело. До последнего сантиметра. И не надо меня обманывать. Мои глаза видят то, что есть.
Я со вздохом отодвинула стул и села. Алик последовал моему примеру. Отщипнула краешек пироженки, не почувствовав вкуса, отпила чай.
— Так чей он?
— Он? — задумчиво откликнулась я, методично кромсая пирожное ложкой на мелкие кусочки. — А знаешь, Алик, мой. И в этом я точно уверена. И никого нам не нужно, мы все сами.
— Это все бабские глупости. Ребёнок должен расти, зная, что у него есть отец. Иначе полноценным человеком, с нормальными ценностями ему не вырасти.
— Ой, брось, — отмахнулась я. — Тысячи и тысячи женщин растят детей без отцов. И нормальные люди вырастают, между прочим.
— Ты на других не смотри, — повысил голос Алик. — Я что маме твоей скажу?
— А не надо ничего ей говорить, — вспылила я. — Вали уже из моей жизни, вали насовсем. Надоели вы мне все, честное слово. Я рожу себе своего личного мужчину, и не буду ни с кем делить его ещё лет восемнадцать. А ты вали!
— Так чей?
— Не твой. Адама.
Сама я не была в этом уверена. Но делить ребёнка с Аликом не собиралась. Он был мой. Мой, и точка. И никакие папы нам не нужны. Я отодвинула блюдце с недоеденным пирожным, накинула плащ и ушла, не прощаясь и надеясь, что это наша последняя встреча.
Солнце, которое днём грело, давая иллюзию тепла, уже клонилось. Сразу повеяло сыростью и прохладой. Я поежилась, поплотнее запахнула плащ, и пошла домой, жалея об утрате замечательного зелёного шарфа, такого зелёного, что весна просто с ума бы сошла от зависти.
Идти было легко, я дошла до дома пешком, вспоминая, сколько раньше проходила этот путь. От своего дома до Алика. Меня то надежда гнала, то отчаяние. А сейчас лишь усталость. И не чувствуется ничего, кроме досады. Неправильно все, неправильно. Надо сразу же, прямо утром звонить риелтору и валить самой. И не бегать по кустам, не встречаться с бывшими любовниками или, упаси боже, с их женами на одной детской площадке, и прятать своего ребёнка от их взглядов, пытающихся найти схожесть между твоим сыном и собственным мужем. Бежать, бежать. И делать это надо было до этой дурацкой встречи с Аликом.
У остановки мелькнул силуэт мужчины в тёмном пальто, я невольно ускорила шаг — мне показалось, что это Адам. Но я, конечно же, ошиблась. Теперь-то я знала, что он близко. Может даже ближе, чем мне кажется. И конечно же, он умнее всех этих мужчин, что бегают с пистолетами. А Эльза, конечно же, жива. Хотя, если её покалечили малость, я пожалуй, буду лишь только рада, таких людей неплохо временно изолировать.
Когда показался мой дом, уже совсем стемнело. Где-то на дереве у подъезда истошно кричал кот, пытаясь в серенаде выразить всю снедаемую его страсть. Его избранница, похоже, совсем была к нему равнодушна и хранила ледяное молчание. Я села на лавочке у подъезда, на той самой, которую ещё так недавно любили мои гости. Идти в квартиру не хотелось. Как бы я не ныла на погоду, весна чувствовалась в каждом вдохе и уходить под крышу словно означало пропустить нечто чудесное.
— Как надрывается, — сказал незаметно подошедший Саша и опустился на скамью рядом со мной.
— Весна, — ответила я.
Мы помолчали. Но я чувствовала, что каждый напряженно думает о своём. О чем думает он, я не знала. А вот я думала о том, как бы повежливее откланяться, Сашка угнетал меня своей положительностью, и в который раз напоминала себе — утром звонить риелтору.
— Весна, — повторил Саша. — Всем любви хочется. И людям, и котам.
Он повернулся ко мне, фонарь висящий у подъезда ронял свет прямо на наши лица. Взял меня за руку, осторожно перебирая пальцы. На безымянном он помедлил, я напряглась.
— Я долго думал, — наконец сказал Саша. — Ты не идёшь у меня из головы. А ребёнок… Растят же люди чужих детей. А маме можно сказать, что он мой, сроки же позволяют… Если я отпущу тебя сейчас, даже не попытавшись, я буду очень сильно об этом жалеть.
Проклятье! Это слово едва не вырвалось у меня вслух, я буквально за хвост его поймала в последний момент, не дав выскользнуть в холодные весенние сумерки. Саша, он хороший, он не заслужил грубости. Он ждал, а я молчала, пытаясь подобрать слова. С Адамом было легче, даже с Аликом было легче…Я их принимала, знала и уже не боялась обидеть. А Сашку боялась.
— Ничего не получится, Саш. Ничего.