— Я ничего не знаю!
— Врешь, — спокойно сказал я. — Видишь этот тесак? Он принадлежал очень злой тетке, которая пыталась меня убить. Знаешь, что с ней стало?
Филиппинка затряслась.
— Где ваш лагерь? Сколько там людей?
— Лагерь… лагерь далеко. В горах. Там слабые женщины, дети, старики. Мало людей.
— Сколько?
— Десять… может, пятнадцать.
Я покачал головой.
— Опять врешь. Крисанто говорил о том, что вас больше ста. Где остальные?
Женщина испугалась еще больше.
— Не знаю! Правда не знаю! Крисанто много врать! Хочет казаться сильным!
Это было похоже на правду. Я сменил тактику.
— Хорошо. А теперь главный вопрос. Поддерживал ли Крисанто связь с белыми людьми? С русскими?
— Да! — быстро кивнула она. — Он говорил, что белые заплатят за трех мужчин. И за вещь.
— Какую вещь?
— Не знаю. Крисанто сказал — очень важная для белого босса. Сумка. Мешок. Чемодан. Не знаю. Блестящая. Теплая.
Контейнер. Значит, Папаша действительно готов на все ради его возвращения.
— Когда Крисанто должен был связаться с белыми?
— Завтра. Нет, сегодня! До заката. Он должен был сказать — нашли мы вас или нет.
— А если бы не нашли? — нервно спросил Макс.
— Тогда белые сами искать. Крисанто сказал — они знают, где искать.
Я обменялся взглядами с Сергеичем. Значит, прямо сейчас никто к нам не придет. Как минимум до заката точно, а там… Ночью люди Папаши тоже вряд ли выдвинутся, а потому, скорее всего, явятся только через сутки. Примерно. Что ж, отлично, это позволит дождаться конца отката браслета и привести орду. А заодно — подготовиться, довести до ума ловушки.
— Последний вопрос… — сказал я, глядя в глаза филиппинке. — Где Крисанто прятал рацию для связи с белыми?
— В рюкзаке. Большой черный рюкзак.
Мы нашли рюкзак среди вещей убитых филиппинцев. Внутри, кроме еды и инструментов, была рация на батарейках. Макс быстро проверил частоты.
— Они настроены на нашу волну, — сообщил он. — Значит, могли подслушивать переговоры.
— Сволочи, — выругался Сергеич. — Хорошо, что мы в эфире о важном не болтали.
Я пристально посмотрел на него, хмыкнул:
— Уверен? А частушки кто пел?
Свои частоты мы перебили. Закончив допрос, я пообещал филиппинке перерезать глотку, если что-то из рассказанного окажется неправдой.
Мы связали ее в дальнем углу диспетчерской. Информация казалась достоверной, но проверить можно было только одним способом — дождаться утра и посмотреть, действительно ли приедут люди Папаши.
А если не приедут, мы успеем спокойно подготовиться и встретить группу Папаши не только ловушками Макса, но и песнями Витаса.
Раннее утро в тропиках напоминает ночь. К бетонному узлу я прибыл ровно перед рассветом, когда солнце еще не взошло, но начало стремительно светлеть.
Здесь томилась моя личная орда. Да не просто орда — ордища! Вот только проку от нее не будет, если в нужный момент она не окажется рядом, так что нужно ее отвести ближе к базе. Пусть ждут в засаде отряд Папаши, отправленный по наши души. Ну а мы будем ждать на позициях с огнестрелом, которого насыпало выше крыши. Не врал-таки Крисанто… вернее, соврал, но в меньшую сторону.
Встав напротив лаза в полуобвалившийся цоколь бетонного узла, я крикнул, как недавно звал отряд Бабана:
— Подойдите ближе, бандерлоги!
Хоть я и не крикун, но силу мой зов имел ого-го какую! Ослушаться невозможно.
Кричал я больше для того, чтобы подчеркнуть торжественность момента, ведь зомби меня, конечно же, не понимали. Зато отлично воспринимали мои мысленные команды.
Затрещали ломаемые кусты, и ко мне из зарослей вышел амбал Афанасий. До встречи с Бабангидой он казался мне гигантским и неубиваемым, но сейчас…
— Не обессудь, Афанасий, но у нас в отряде пертурбация, — проговорил я. — Главным назначается товарищ Бабангида. Кстати, почему он не на плацу?
Я повторил мысленную команду, и в темноте лаза, ведущего в цоколь бетонного узла, завозились, высунулась маленькая голова, а дальше Бабангида не вылезал, а будто проходил родовые пути, рукой вперед, выкручиваясь, будто шуруп. Амбал был таким огромным, что, казалось, способен обрушить потолок и завалить мою орду бездушных. Ну, или конгломерат, как говорят люди Папаши.
Бабан встал напротив меня — три метра мышц, жил и костей. Что интересно, половые признаки у него атрофировались, как и у остальных бездушных, так что опознать его пол было нереально. Короче, оно. Бабангидо.
— Что ж, на таблеточках, которые дают солдатам, чтобы хрен не вставал и не отвлекал, сэкономим. Пропишем их Сергеичу…А то все женское население в опасности из-за этого террориста.